Active Child – Johnny Belinda
Силы стремительно покидали Эль, иллюзия выкачала их почти до последней капли. Никто не рассказал ей и не объяснил, что от подобного можно и умереть. У Эль нет никого, кто просто взял бы за руку и помог в том, что пугает ее и так ново для нее. Фенрир ждал ее тысячи лет, чтобы просто выпить до дна и выбросить.
Сердце вздрагивает от боли, эти мысли слишком ранят сейчас почему-то, хоть Эль и не было особого дела до того, как к ней относится чудовище. Все было так, пока они не попали в первую иллюзию. Пока.. пока не случилось между ними то, что поменяло практически все. Для Эль.
Не для него.
Холод подбирается ближе. Где-то совсем близко воет ветер. Эль не может открыть глаза и осмотреться, она даже не может пошевелить рукой или ногой, и просто остается лежать, пока холод все больше забирается под одежду. Чьи-то руки касаются ее, что-то делают с ее телом, но Эль слишком слаба, чтобы открыть глаза. Она чувствует, как кто-то подхватывает ее на руки и начинает куда-то нести, продираясь через сугробы.
В памяти ярко стоит картина заключенного в цепи Фенрира. Его кренит тяжелый металл, божественный Глейпнир неумолимо тянет к земле, но Фенрир сопротивляется ему и кричит.. из его груди вырываются душераздирающие звуки, почти завывание и рычание. Ему больно.. его грудь болит. Внутри. Эль вздрагивает от этих воспоминаний и инстинктивно жмется к теплу – она больше не хочет слышать и видеть подобное. Она больше не хочет быть обвинителем и исполнителем приговора.
– Потерпи еще немного, еще немного…, – мягкий голос обращается к Эль, а ей кажется, что он незнакомый.. и знакомый одновременно. Веки вздрагивают совсем немного, но в лицо ударяет поток холодного воздуха и снега, заставляя бросить эту попытку и снова провалиться в небытие.
Грохот. Эль выныривает из тяжелых сновидений и воспоминаний, где снова была наедине с Локи. Он нашептывал ей о том, что она должна спасти себя и всех вокруг.. должна убить зверя, чтобы спасти весь Мидгард – последнее пристанище богов Асгарда. Подобное даже сейчас ощущается каким-то сном, безумной галлюцинацией.. тяжелой болезнью, которая сразила Эль и никак не может отпустить.
– Эль?.., – снова этот мягкий голос, он зовет ее тревожно, и в этот раз Эль таки пробует открыть глаза. Вокруг больше нет секущего ветра, но отчетливо слышно вьюгу где-то совсем недалеко, – Боги, пожалуйста.
Тяжелые веки поднимаются нехотя, ресницы вздрагивают от любого звука, а дыхание сбивается с каждой секундой все сильнее. Сознание все больше тянется к реальности, воспоминания хлынут в голову настоящими волнами цунами, заставляя хмуриться и с испугом сосредоточить взгляд на лице перед собой. Фенрир. Сердце пропускает удар от ужаса. Во взгляде Эль появляется настоящая паника, но.. она чувствует теплые ладони, которые согревают ее заледеневшие пальцы.
– Вольф, – она выдыхает шумно раньше, чем мысли успевают сформироваться в голове, – Это ты..! Вольф..
Все тело пронзает какой-то дикой болью и эйфорией одновременно. Эль резко поднимается и подается вперед, но ее тело все такое же обессиленное и слабое, а потому она буквально падает в его объятия. Впрочем, она именно что хотела обнять Вольфа, обвить его шею так крепко, что никакие силы в мире уже не смогли бы ее заставить разжать руки. В первую их встречу Эль была настороже и ни во что не верила, не доверяла рассказам Вольфа, его попыткам все объяснить, а сейчас.. сейчас он тот, кого она предпочла бы никогда больше не терять.
– Это правда ты, – голос надрывается от режущих душу эмоций, глаза начинает жечь от слез, они обжигают щеки мгновенно. Эль утыкается в его шею крепко настолько, что начинает ощущать нехватку воздуха, – Только не уходи.. пожалуйста, не уходи..
Все ее тело сломлено. Вся ее душа сломлена, растерзано и сердце вместе с сознанием, которое до сих пор агонизирует из-за той иллюзии. Эль не должна подобное делать. Она и знать не должна, что такое месть и пытки, но чудовище заставило ее. Фенрир переломил ее, перемолол, а теперь выплюнул и бросил на произвол судьбы. Но Эль всего лишь школьница, юная девчонка, у которой должна быть вся жизнь еще впереди. Нормальная жизнь. Хорошая.
А теперь она в объятиях мужчины, которого видит второй раз в жизни, и они посреди снегов, не пойми где и в каком направлении. Эль не может сдержать слезы, не может сдержать свой плач, который болезненно выкручивает мышцы и кости, заставляет вздрагивать и буквально трястись, словно тонкая ветка на безжалостном ветру. Сейчас Вольф исчезнет.. совсем скоро его заменит чудовище, которое разорвет Эль на части за то, что она сделала. За то, что она показала и заставила прожить его. Заставила рвать и метать, царапать себе лицо, рыть землю голыми руками..
Эти мысли так резко встряхивают, что Эль в один миг отстраняется и впивается заплаканными глазами в лицо перед собой. Она перестает дышать. Кровь. Царапины. Эль отстраняется еще немного и хватает руки Вольфа, в ее легких застывает вдох – ей лучше молчать, чтобы не закричать. Неужели..? Нет..
– Боже, – ее голос наполнен болью и страхом, в голове сплошная каша из воспоминаний, где Фенрир извивался буквально от боли, а она продолжала.. и наслаждалась, – Нет.. нет.. ты не должен был пострадать.. только не ты..
Боль в груди становится невыносимой. Эль уже вновь ничего не слышит и не видит, она на автомате находит в кармане своей куртки влажные салфетки и достает их, вытаскивает буквально все и, не поднимая глаз, принимается за кисти Вольфа. Горячие слезы не прекращают литься, они стекают по щекам и капают на куртку, капают на салфетки в руках и смешиваются с кровью. В голове буквально пульсирует и агонизирует от мысли, что все это дело ее рук.. кровавых, практически таких же жестоких, как у самого Фенрира. У ее создателя. Ее чертового отца.
– Прости меня.. пожалуйста, – Эль вскидывает взгляд только тогда, когда грязи и крови на пальцах Вольфа почти не остается. Но ее встречает это расцарапанное лицо и вырывает тяжелый вздох, – Я думала, что все это.. что оно останется только в иллюзии.. и думала, что тебя нет.., – последние слова ее тихие, голос снова ломается из-за колючего кома в горле. Эль бесконечно осторожно дотрагивается салфеткой к лицу, осторожно стирает первые пятна крови, стараясь не задеть ссадины, – Я не знаю, как все это контролировать.. я не умею..
Вот она, чудовищная реальность Эль – возле нее нет никого, кому она могла бы даже рассказать подобное. С кем она могла бы просто поделиться страхами. Нет никого, кому она могла бы рассказать, как ей страшно.. как ей было страшно все это время, когда чудовище терзало собой. Знает ли об этом Вольф?.. Понимает ли он хотя бы немного?.. Наверняка.. да? Он ведь живет с этим чудовищем уже безумного много лет. Фенрир омерзительно использует его тело. Эль резко вдруг задыхается от мысли, что Вольф мог видеть и чувствовать все то, что происходило между ней и зверем неделю назад. Стыд и ужас накрывают с головой, но Эль упорно продолжает вытирать кровь и обрабатывают каждую царапину.
– Ты.. ты всегда знаешь, что он творит?, – грудь сдавливает от ужаса, все тело превращается в натянутую тетиву, а взгляд Эль останавливается на глазах Вольфа, замирает и буквально можно прочесть в них мольбу – нет. Пусть прозвучит нет!
Эль еще никогда так чего-то сильно не хотела, как сейчас услышать, что Вольф совершенно ничего не знает о той порочной близости. Отвратительной близости, где Эль буквально не была похожа на себя и.. творила то, чего не сделала бы никогда на самом деле. Взгляд испуганно замирает на губах Вольфа. Эти же губы принадлежат Фенриру тоже, именно они целовали нежно и чутко в иллюзии, а потом жарко и настойчиво в реальности. Чувствовал ли человек все это?..
Боги, пусть будет так, чтобы Вольф ни о чем об этом не знал.. иначе как смотреть в его глаза теперь?

Происходящее вновь казалось каким-то сном. Иллюзией, но Эль не приложила к этому руки, а будто бы попала в чью-то, разительно отличавшуюся от тех, которые она уже создавала. Вольф действительно сидел напротив, он касался ее подбородка так невесомо, что подобное прикосновение вполне могло сойти за мираж. Взгляд его без зла, без похоти и жажды причинить боль, его глаза смотрели прямо в душу.. они смотрели и видели Эль, только ее, а не предмет или.. вещь, что принадлежит ему.
Вольф сказал, что готов заплатить любую цену, лишь бы чудовище познало боль и страх. Ощутило на себе месть, вот только.. Эль не хотела, чтобы Вольф платил вообще, только не так.. не через ее чудовищные иллюзии. Теперь стыд охватывал еще и по этому поводу.
– Всегда. Я никогда ничего не могу сделать, вынужден просто смотреть и чувствовать, – Эль закрывает глаза, она не может сдержать тяжелый вздох. В голове остро пульсирует обжигающий стыд, колючее отвращение к самой себе, – Не думай об этом, – его прикосновение настолько незнакомое и непривычное, что вызывает яркую вспышку самых разных чувств в Эль, заставляет ее открыть глаза и посмотреть в его, – это все кровь… та тьма.
Вольф пытается утешить, пробует объяснить для себя этот поступок вот так, обвиняя во всем кровь, но Эль знает, что не только это стало причиной всему. Если бы он только понял, что большая половина тех желаний принадлежала ей, то сразу же отвернулся бы и не захотел ее знать. Вольф не понял бы Эль, она и сама не понимала себя, но это никогда не смогло бы стать каким-то серьезным оправданием – Фенрира она обязана ненавидеть и отталкивать всегда. Но как?.. Как это сделать, если у чудовища это лицо? Лицо человека, который спас однажды и сделал это снова..? Лицо мужчины, которое не отталкивает Эль, а привлекает.
Сердце пропускает чудовищно тяжелый удар. Тяжелый и невесомый одновременно. Взгляд Эль мечется по лицу Вольфа, она будто ищет там хоть что-нибудь, что помогло бы ей сбежать от собственных же мыслей осознания – чувства к Вольфу такие же реальные, как и вьюга за стенами этой хрупкой хижины.
Но этого не может быть! Не может!
– Знаешь, что действительно важно?, – Эль непроизвольно утыкается взглядом в его губы, когда Вольф стал ближе. Он просто подался вперед, а все в груди начало грохотать крыльями, как птица в клетке, – Я не чувствую его. Совсем не чувствую. Твоя иллюзия, этот артефакт или все вместе – плевать, что из этого – что-то затолкало его так глубоко, что, похоже, он еще нескоро вылезет. Я так давно не ощущал себя единственным в этом теле, – его слова будто бы звучат сейчас откуда-то из-под воды, доносятся к Эль с задержкой и трудом. Все мысли ее о собственных чувствах и волнении, которое лишь больше разрастается от этой близости, от этих нежных прикосновений его пальцев. Вольф сжимает ее кисть в своей ладони крепче, и хватило одного этого жеста, чтобы сердце снова затрепетало и забилось птицей, – А самое главное, что ты в порядке. Неважно, что было в той иллюзии, что было в этой… если бы ты сейчас не открыла глаза, я… я просто не знаю.
Эль, затаив дыхание, замирает. Она ждет, когда прозвучит продолжение, ждет, когда Вольф скажет самое главное. Каков шанс того, что в его груди сейчас такая же буря? Может ли так быть, что он чувствует себя сейчас так же, как и Эль? Ей кажется, что на лице Вольфа можно прочесть много сейчас, но.. чего именно? Он закрывает глаза, буквально разрывает этот зрительный контакт, который протянулся настоящей связью между ними.
– Тебе холодно?, – этот вопрос должен встряхнуть их обоих, но на Эль он не действует. Вольф вновь открывает глаза, он снова смотрит на нее, но в этот раз будто спала какая-то пелена и видно саму суть. Всю шелуху одним разом развеяло, как ветром в бурю, – Нет, мне не холодно.
Кажется, что Эль должна была сказать уже хоть что-то. Кажется, что ей бы нужно было прокомментировать отсутствие зверя, вздохнуть с огромным облегчением, но ей все равно страшно. Эль знает, что Фенрир способен вернуться из любого пекла, а потому.. у нее мало времени, чтобы пожить. Пожить нормально и побыть с Вольфом. Узнать именно его.. коснуться именно его тела.
– Почему мне кажется, что я тебя знаю?, – этот вопрос слетает с губ сам, пока кончики пальцев Эль поднимаются к лицу Вольфа и касаются нежно, касаются осторожно там, где нет ссадин и ран, – Я не могу отогнать это чувство от себя.. ты.. я словно была и с тобой все это время, – сердце разгоняется в груди бесстрашно, и Эль касается кончиками пальцев губ, она мягко очерчивает их контур, как делала это в иллюзии.. но сейчас все кардинально иначе, – Я не знаю, как все это объяснить правильно.. но я так чувствую.
У Эль совершенно нет опыта в подобном, она никогда не была ни с мальчиками, ни с мужчинами. Она, господи, всего лишь девочка. Школьница. Однако ей выпало пережить столько, что мало кто из взрослых смог, и теперь ей кажется, а может и не кажется, что Вольф скрывает в своем сердце куда больше, чем показывает. Она тоже скрывает, разве нет? Эль судорожно выдыхает, когда ловит себя на мысли о поцелуе. Да, она хочет поцеловать Вольфа.. и Эль не знает, как подобное вообще можно объяснить, но это чувство настолько сильное, что не позволяет подумать о чем-то еще.
Все ее тело подается вперед, оно тянется навстречу теплу, как было это еще на улице, пока Вольф нес Эль на руках. Ладони уходят на затылок Вольфа, пальцы Эль мягко зарываются в его чуть влажные из-за снега волосы, а губы.. их губы уже были достаточно близко, но сейчас Эль сократила это расстояние до минимума. Она поднимает свой взгляд, заглядывает в глаза Вольфа и замирает.. сейчас он оттолкнет ее. Он остановит ее, потому что Эль была с чудовищем.. она желала его, хотела большего, сама обо всем просила и стонала. Эль грязнее, чем сам Фенрир. Она дурная, как и его кровь. Эта кровь и сейчас дает о себе знать, ибо что еще, как не она, толкает Эль к подобной грани желаний? Но если со зверем ее тянуло телом, тянуло какими-то самыми темными мыслями, то сейчас Эль чувствует тепло в груди, ощущает трепет в сердце и знает, что ее притягивает в Вольфе аналогичные чувства.
– Твое тело не принадлежит ему.. и мое тоже, – тихий шепот на губах, а затем Эль целует. Она касается губ Вольфа чутко, из ее груди сразу же вырывается шумный вздох, когда прикосновение повторяется.. и еще, – Я знаю тебя.. почему-то.. знаю..
Губы Эль приоткрываются сильнее и она робко пробует скользнуть языком, это вырывает из груди почти судорожный стон, заставляет нахмуриться и почти что задохнуться. Ничего подобного она не испытывала со зверем, вся она тогда была сплошной иллюзией, действовала на волне того, что вбила себе в голову – она в безопасности, потому что рамки иллюзии не затронут реальность. Как же сильно Эль ошибалась..
Она крепче прижимается к губам Вольфа и снова пробует скользнуть языком, в этот раз уже чуть смелее и с острым, ярким ощущением того, как в животе разгорается целое пламя. Ее губы мгновенно начинают гореть, практически обжигаться от прикосновений и пульсировать, жаждать новых еще и еще. Подсознательно Эль помнит, что Вольф прервет все это, он напомнит ей о том, что она его дочь.. и дочь Фенрира. Он не забыл свою жену, любовь к жене настолько сильная, что он помнит ее даже сейчас.. и с чего Эль взяла, что у нее есть право на такие поцелуи? С чего она взяла, что может нравиться Вольфу хоть каплю?.. Его жена могла разительно отличаться как внешне, так и поведением, и уж точно была другой в том плане, в котором Эль не стать другой никогда – Фенрир к ней не прикасался. Она не желала его.
От этих мыслей хочется умереть, но Эль только сильнее льнет к Вольфу, она углубляет поцелуй еще больше и в этот раз не робеет, не вздыхает судорожно, а роняет по-настоящему мучительный стон и сильнее сжимает мягкие волосы в своих пальцах.

Можно было ожидать чего угодно, но только не этого, не так разбиваются сердца юных девочек в книгах и фильмах. Не так. Эль казалось, что она спит и не может ничего понять, не в силах ущипнуть себя, чтобы проснуться. Она шептала Вольфу, что откуда-то его знает, но тогда это ощущалось каким-то чувством тепла в груди, об этом, черт возьми, она не говорила буквально.
– Моя жена… Эльфрида, ее лицо было в точности таким же, как твое, – каждое слово звучит глухим ударом, болезненной и обжигающей пощечиной. Эль не моргает, не дышит и кажется, что вообще потеряла возможность думать, – Ты не просто дочь мне через множество поколений, ты и она… я не знаю, как это вышло, но возможно именно поэтому ты не можешь снять ее браслет.
Браслет. Вольф считает, что именно он продиктовал ей все? Диктовал ей ощутить так много к тому, кого она совершенно не знает? А он сам? Кто же Вольфу продиктовал спасти Эль неделю назад, а теперь и поцеловать в ответ? Или же.. все это ложь? Не существует никакого желания с его стороны, он просто щадит Эль, не хочет ранить девочку, которая носит лицо его давно почившей жены. Не хочет ранить свою дочь.
– Но это не значит, что этот поцелуй… что я видел ее. Не значит, что я спасал тебя тогда поэтому… , – Фенрир столько раз делал больно, что уже ничто не могло ранить по-настоящему. Так Эль казалось. Так она думала, пока не прозвучали эти слова от Вольфа. Боль просачивается нехотя, выбирается наружу настоящим ядом, отравляющим всю ее и отражаясь на лице, – Это не значит, что вы идентичны. Твой запах, твои реакции, я различаю вас, я знаю, что ты не она. Не ее я целовал сейчас, но ты должна это знать.
Земля медленно начинает уходить из-под ног Эль. Вся ее жизнь оказалась пустым звуком, ведь кто-то где-то ждал рождения особенной девочки, которая поможет исполнить задуманное. Фенрир ждал Эль, он ни разу не скрывал, что ее человеческая часть это мусор, ничтожный балласт к божественной крови, которой одарил ее он и Локи. Все это нужно было для одной цели – мести богам. А что же даровал ей Вольф? Какими хитростями он вымолил себе внешность жены? Может быть это и был уговор, который заключили человек и чудовище когда-то – бессмертная жизнь, а по итогу они оба получают то, чего хотят. Сердце сжимается невыносимо болезненно. Кажется, что оно начинает захлебываться от открытых ран в груди, или же оно само уже кровоточит.
– Я запутался, Эль, – нет, невозможно поверить в какую-то ложь.. Эль не может подозревать Вольфа в каком-то заговоре со зверем, но.. с каждой секундой она все больше понимает, что нет никакого влечения именно к ней. Его и не могло бы быть. Никогда. Эль носит чужую внешность, и Вольф видит ту, которую любил.. и любит. Он ответил на поцелуй лишь только поэтому – он счастлив на мгновение забыться и представить, что это была она.
– Не надо, – голос звучит сдавленно из-за кома в горле, но Эль останавливает Вольфа еще и жестом ладони. Взгляд падает на дрожащую кисть, но кичиться и говорить о холоде нет смысла, Вольф прекрасно знает обо всем, знает, что совсем не от холода она сейчас дрожит так, – Не нужно так говорить. Я все понимаю.
Ложь. Ничего Эль не понимает. Сейчас ей так больно, что она боится сделать полноценный вдох, ибо есть шанс, что ее грудь попросту треснет пополам и оттуда хлынет эта боль, затопит все вокруг. Физическая боль ничто по сравнению с этой. Фенрир в жизни не смог бы ей сделать так больно. Он мог бы отсечь ей руки и ноги, мог бы содрать с нее кожу или вырезать на ней самые унизительные слова, но это не было бы больно настолько. Нет ничего хуже, чем узнать, что ты ничто.. что ты чей-то двойник, просто оболочка от человека, который когда-то давно существовал и был всем миром для кого-то.
Для Вольфа.
Эль медленно отстраняется, создает это холодное пространство для чужих, серую зону, где не бывает никаких чувств. Не бывает даже элементарной дружбы. Одна лишь пустота и завывающий ветер. Холод и вьюга. Чудовище уже не раз перемололо тело Эль, а Вольф теперь собрался перемолоть душу и сердце? Сейчас он начнет убеждать ее в том, какая она другая и совершенно непохожая на Эльфриду? Господи, да у них даже имена идентичные!
– Это просто какая-то гребаная шутка, – Эль выдыхает шумно, пытается вдохнуть снова, а на ее губах паническая улыбка, – Такого не может быть.. просто не может! У меня же есть своя жизнь! Это лицо принадлежит мне!, – эти слова она выпаливает зло, бросает на Вольфа жестокий, почти безумный взгляд, опаляя его яростью, которая появилась из нестерпимой боли теперь, – Ты не меня целовал, не нужно врать, – Эль резко вскакивает и уже возвышается над ним, смотрит сверху вниз, словно бы вокруг вновь взорвалась иллюзия и они оказались там, вот только вместо Фенрира сейчас Вольф, – Что? Что ты мне сейчас скажешь, м? Сейчас ты не смог, потому что у меня лицо твоей жены, а потом ты не смог бы, потому что я твоя дочь?! Начал бы мне рассказывать, что я маленькая и несчастная девочка, которой выпала такая ужасная судьба, и ты не можешь со мной так поступить!
Ярость затапливает так сильно, что связь с реальностью понемногу начинает обрываться. Эль буквально выдыхает боль и ярость с каждым вздохом, ощущает на кончиках пальцев то, как приближается знакомая тьма..  о да, сейчас ей нужна иллюзия, как никогда. Эль нужно попасть туда, где больше никто ее не сможет достать.. никто ее не ранит, не заставит почувствовать себя лишь чей-то оболочкой. Колени подкашиваются в одно мгновение и Эль, буквально на выдохе, присаживается обратно на лавку. В ее теле нет сил. Она не согрелась по-настоящему, не ела с самого утра, а потом истощила себя на иллюзию, которую не питала кровь Фенрира в этот раз. Руки беспомощно дрожат, но Эль подсознательно не дает к себе прикоснуться, не дает даже попытаться помочь ей, лишь вскидывает пропитанный болью взгляд, впиваясь в лицо Вольфа.
– Прежде чем говорить о том, что я школьница и малолетка, подумай лучше о том, сколько лет было твоей ненаглядной, когда ты ее трахнул, – к черту все, жизнь окончательно закончилась и оборвалась теперь, нет больше никакой шестнадцатилетней Эль и ее родителей, есть только чья-то копия, настоящий сосуд для божественной крови – вот кем Эль является. Жалящая боль утопает в злости, она бурлит в ярости из-за несправедливости и беспомощности, отсюда и появляется это ядовитое желание сделать больно в ответ. Давно уже не секрет, как рано достигали «зрелости» девочки в давние времени, как отдавали их замуж за взрослых мужчин, порой даже стариков, и теперь Эль обрела оружие, которым может бить.. которым может ранить, – Ну же, сколько ей было лет?, – она вновь наклоняется вперед, смело и яростно сверля взглядом лицо мужчины перед собой, – А сколько было тебе? Могу поспорить, что ты ни капли не изменился за все эти тысячи лет. Не постарел. А еще я могу поспорить о кое-чем еще, – ее губы изгибаются в холодной улыбке, практически чужой для самой же Эль, – ты не спас бы меня, о нет. Не будь у меня ее лица, тебе было бы плевать, что Фенрир уже разорвал меня всю. Разорвал меня твоим же телом.
В памяти воскресает все ярко. Появляется образ Вольфа, который заботился и волновался, старался спасти и отвезти домой.. в его глазах было столько вины, столько заботы. Все это было направлено на мертвую Эльфриду, направлено на мысли о призрачных потомках, коим Вольф считает для себя Эль. Эти мысли продираются наружу в виде жгучих слез, которые Эль не может сдержать и они предательски скатываются по щекам, пока ее всю трясет.
– Это мое лицо, – слова искажаются от плотно сжатых зубов, искажаются из-за колючего кома в горле и слез, – Это мое тело, – сейчас Эль предпочла бы забиться где-то в углу и просто рыдать, кричать громко и долго, пока ее горло не превратится в одну сплошную рану. Но ей на судьбу выпало какое-то бесконечное сражение с древним злом, коим она теперь и Вольфа считает тоже, – и если я решаю кого-то поцеловать, то это лично мой выбор, понятно? Мой! В этом не виноват ни браслет, ни кровь чудовища в моих жилах.. никто!
Да, черт возьми, Эль призналась в этом. Кровь Фенрира не толкала ее отвечать на поцелуй, когда иллюзия спала и все уже закончилось, тогда Эль хотела этого сама. Она желала каждого проклятого толчка его бедер, горела от того плевка в рот, который должен был отрезвить, но лишь разжег пламя сильнее. Все тогда рухнуло и пошло прямиком к чертям, но в этом не виноват никто, кроме самой Эль. И сейчас..
Сейчас все намного хуже. При всем том, в чем Вольф признался, все равно Эль не могла его считать каким-то чудовищем. Он был человеком, который хранил память о своей любви.. хранил нежно образ своей возлюбленной, и Эль это задело. Именно это ее разозлило так сильно.. даже больше того факта, что она носит чье-то лицо. Практически двойник.
Жалкая подделка.
Острая боль пронзает вновь, буквально ломает пополам и заставляет согнуться, уткнуться в ладони, вжаться в собственные колени и просто разрыдаться. Рыдать громко и во все горло, но душить все эти звуки, вжиматься крепче и лишать себя воздуха.. лишать воздуха это горе и боль, которые будто вырвали последний гвоздь из общего каркаса Эль.
Больше в ней не осталось ничего, что склеивало и держало вместе. Ничего, что заставляло выдерживать такого свирепого противника, как Фенрир.
И сломал Эль окончательно человек, который отчаянно желал ее спасти с самого начала, но не смог.

Плач продолжал сотрясать все тело Эль, она никак не могла остановить в себе эти эмоции и хоть как-то опомниться, ведь знает, что снова осталась наедине с подобным. Эль накричала на Вольфа и он явно будет игнорировать ее теперь, просто выдержит ее общество до момента, когда можно будет выйти из этой хижины, а потом.. отвезет домой? Если раньше не вернется Фенрир, то Эль могла бы попробовать извиниться и..
– А ты не забываешься?!, – его голос раздается настоящим громом, буквально вырывает Эль из этого безнадежного состояния и заставляет вскинуть голову, встретиться с яростным взглядом, – Осознаешь, в каких выражениях ты говоришь о моей жене?!
Тот Вольф, которого она знала, словно бы куда-то исчез. Новый Вольф даже звучит иначе, он смотрит на нее с такой злостью, что это напрочь отбирает дар речи. Он хватает за ворот куртки, пригвождает к себе этим жестом, приковывает к себе намертво и не оставляет возможности хоть что-нибудь сделать. Невозможно поверить, что этот же человек утешал ее, пытался отогреть ей руки еще каких-то пару минут назад.
– Сколько раз я хотел сказать, что это мое тело, мое лицо, но нет! Оно принадлежало ему! И я рвался, блять, каждый ебаный раз, чтобы остановить его, чтобы вернуть себе контроль над тем, что принадлежит мне. У меня ничего не получалось, ничерта у меня не получалось! И этот зверь, с которым ты потрахалась по своему личному выбору, он продолжал мучить. И лишь к тебе я смог прорваться, лишь тогда смог остановить его. Не для того, чтобы слушать все это дерьмо.
Вольф крепче тянет к себе, его сила настолько ощутимая, что Эль инстинктивно хочется схватиться за что-нибудь, не дать себя вот так швырять, словно какую-то игрушку. Внутри разрастается ответный гнев, просачивается буквально во взгляде и чертах лица, но Вольф словно и не видит этого, он охвачен возможностью обрушиться на кого-то.. и плевать, если это именно Эль. Он таки срывает ее с лавки, тянет за собой вверх и заставляет встать, практически свисать на его руке, в то время как его тирада совершенно не заканчивается.
Никто еще и никогда не вел себя так с Эль. Все вокруг буквально леденели от ее злости, они либо пытались извиняться, либо впадали в ужас и просто застывали на месте, а Эль приходилось уходить, бросать их в таком состоянии. Она не знала, чем может закончиться такое воздействие на человека, но сейчас, когда Вольф буквально набросился на нее и начал распекать, ей бы хотелось выяснить все о своей силе.
Но ее не было. Блять, не было в самый нужный момент!
– Ты хоть понимаешь, через что я прошел в твоей ебаной иллюзии?! Ты понимаешь, что эти цепи должны были держать зверя, не человека, что это пытка даже для божественного создания, а как человеку справиться с этим?! Но я, блять, справился, я прошел через это, и что я слышу теперь?! Что я вру тебе?! Что я не помог бы тебе?! Что я трахнул ребенка?!, – Вольф оглушает своим басом, звук отскакивает от голых стен и больно впивается в уши Эль, заставляет крепко сжать зубы и прожигать злостью во взгляде, практически желать ударить, – Думаешь, смотря на тебя, я вижу ее?! Конечно, блять, вижу! И знаешь, как это больно?! Я бросил ее! Я оставил ее одну с детьми, потому что она не могла дать этому зверю дочь! Я рвался к ней, но смог прорваться именно к тебе и только к тебе!, – он начал подбираться к той части своей тирады, которую Эль совершенно не хотелось слышать. Вольф говорил о своей жене, а в его глазах отчетливо прорисовалась боль, фактически неизлечимые страдания, которые никто и никогда не сможет вылечить. Эль знала, что ему больно, а ей, по-правде, было очень гадко из-за всего, что она успела наговорить, – Но ты не она. Ни в чем. Даже если бы ты постаралась, ты не смогла бы ей стать, я чувствую это каждой клеткой своего тела. И целовал я тебя, как и спасал тоже тебя.
Но все эти чувства исчезают, стоило последним словам слетел с губ Вольфа. Его правда хотелось ударить. Хотелось сделать ему больно физически за то, как он подчеркнул разницу между ней и погибшей женой – Эль никогда не смогла бы быть на нее похожей. Почему-то эти слова настолько ранят, что весь воздух резко вырывается из легких, ноги едва держат в вертикальном положении, когда Вольф отпускает ворот и отворачивается. Подумать только, она еще хотела извиняться перед этим идиотом! Да за что?! За правду?!
Сознание буквально снова загорается злостью, хочется просто ввалить Вольфу по затылку чем-то, пока он повернулся спиной и не видит.. но что-то Эль подсказывает, что это древнее горделивое чмо услышит, все поймет и схватит. Унизит. В памяти вспыхивают все его слова снова и снова, его выражение лица, когда он обращался к Эль, словно она вообще не имеет права открывать рот перед ним. Вольф будто забыл, в каком веке оказался! Забыл, что Эль с легкостью сожгла бы его сознание в иллюзии, если бы только захотела!
И если были силы.
Блять.
Краем глаза она видит, как Вольф снова поворачивается и тянется к ней. Рука резко оказывается в воздухе, Эль замахивается в желании ввалить пощечину, на которую только будут силы, но все обрывается, когда ладонь Вольфа обжигает прикосновением затылок. Она оказывается в волосах и удерживает, словно.. нет, черт возьми, никаких поцелуев между ними не может быть. Теперь не может. Только не после всего, что этот мужлан наговорил!
– И хотел я тебя, – Эль буквально замирает от этих слов. Все ее тело резко напрягается, оно будто уже знает, каким именно будет следующий шаг Вольфа. Она смогла прочесть это в его глазах еще до того, как ладонь вдруг прижимается внизу к ширинке Вольфа. Эль опаляет смущение и стыд в одно мгновение, потому что она слишком отчетливо способна почувствовать то, к чему никогда не сможет привыкнуть.. даже в ее случае, где имело место быть такое чудовищное насилие, подобное так и останется чем-то запретным.
Чем-то, чего девочки в ее возрасте боятся, хоть и втайне мечтают узнать обо всем. Но никто не думает о взрослых мужчинах, в их мыслях просто парни постарше, а Эль.. а что она? Разве у нее хоть был когда-то шанс на что-то нормальное? И, по-правде, мечтала ли она хоть раз о том, чтобы встречаться с парнем? Встречаться с кем-либо?..
Все вокруг замирает на долгие минуты. Может быть даже часы. Годы?.. Эль уже кажется возможным все, особенно сейчас, когда ее ладонь буквально обжигается этим прикосновением.. этим очертанием под плотной тканью, которое она лишь однажды познала в более менее нормальном состоянии. Иллюзия была настолько размытой и ощущалась ненастоящей, что оттуда остались лишь самые яркие воспоминания, а насилие.. Эль будет лишь рада забыть обо всем, поэтому.. остается только единственный тот раз, когда иллюзия закончилась, но не исчезло влечение. Тогда Эль была настоящей. Тогда она чувствовала настоящее влечение и.. все, что творил с ней Фенрир. Все, чего она хотела и сама.
Сердце разгоняется в груди максимально, оно стучит так громко, что заглушает завывание ветра на улице. Но Эль уже и не слышит ничего. Она не отрывает взгляд от глаз Вольфа, и будто бы впервые четко понимает, что на нее действительно смотрит кто-то другой.. не Фенрир. Не то зло, которое желает ей исключительно боли и страданий. Не он. Эль тяжело выдыхает, едва не соприкасаясь губами с Вольфом, но до сих пор не пытается даже высвободить руку, не пытается избавиться от прикосновения, хоть это сейчас и пугает.
Эль не знает, что это такое – быть с кем-то. Быть с мужчиной.. как это? Ее взгляд постепенно начинает обрастать волнением, щеки Эль буквально горят от смущения, а губы приоткрыты от учащенного дыхания.. и все же, не роняя ни одного слова, пальцы робко оказываются на ремне, начиная его расстегивать. При этом Эль не отрывает взгляда, не прекращает этот зрительный контакт, дыша все более судорожно в губы Вольфа.
– Можно я..?, – ее тихие слова едва различимы даже для самой Эль, но она все же пытается хоть что-нибудь сказать, старается пересилить свое волнение, – Можно мне.. коснуться?, – в ушах стучит собственный пульс, мысли превращаются в сплошной какой-то туман, когда Эль чуть подается головой вперед и соприкасается с губами Вольфа своими, выдыхает в них жарко. Ей не хочется вести себя с Вольфом так, словно это тело принадлежит не ему, ведь он в самом деле прожил безумно много лет в настоящей клетке и неволе, но.. с другой стороны, когда он так откровенно прижал ее ладонь сам, не значит ли это, что ему хотелось этого прикосновения?
Как же все сложно. И как же тяжело сдерживаться, когда можно одним движением расстегнуть последнюю преграду, а затем и коснуться.. впрочем, может быть Вольф просто остановит ее сам, когда почувствует, что ему это нужно?..
– Я не пользуюсь тобой.. не пользуюсь твоим телом, – голос Эль подрагивает от сильных эмоций, от волнения и.. жаркого, колючего желания, которое разливается по всему телу настоящим пламенем, – Я просто.. так хочу коснуться тебя. Только тебя.., – зачем она все говорит это? После всего, что Вольф выплеснул, особенно после того, как он подчеркнул связь с Фенриром, которую Эль сама же и хотела.. не лучше ли будет все прекратить?, – Не знаю почему, но.. я очень этого хочу..
А еще Эль не сказала о самом главном. Не сказала о том, что она до боли желает Вольфа сейчас. Именно его и его тело. Она нуждается в нем, хочет его поцелуя, которого никогда еще не знала, хотя эти губы уже целовали ее не один раз. Эль расстегивает пуговицу и разводит края ширинки, при этом жарко выдыхает в губы Вольфа, а ее пальцы, подрагивая слегка, проскальзывают совсем немного под белье.
– Я не твоя жена, – затуманенный взгляд по прежнему направлен только в его глаза, Эль не смотрит никуда, кроме как в них, пока губы Вольфа так мучительно близко. Но в этот раз Эль не станет целовать первой, нет, – Останови меня, если ты думаешь иначе..

Spaceouters • Fireflies
Имеет ли Эль право на такие сильные желания, как сейчас? К нему. К Вольфу. К кому-то настолько вымышленному практически, ведь он делит свое тело с чудовищем, которому никогда не будет прощения. Его поработили давным-давно, принудили разделить с чудовищем весь праздный ужас, что творился вокруг.. его заставили дать жизнь роду Эль, чтобы она родилась в нужный час и в нужном месте. В ее глазах Вольф должен быть виновен не меньше, чем сам Фенрир, но.. Эль очень хорошо понимала, что это такое – не иметь возможности сделать хоть что-то. Не иметь сил на сопротивление.
Их дыхание смешалось в нечто нераздельное, превратилось в жаркий воздух там, где вокруг лишь холод и вьюга. Эль не чувствовала такого тепла с того самого момента, как только вышла из дома и попала на улицу, а затем.. оказалась в машине с чудовищем, ожидая момента своей казни. Когда все успело завертеться так, что теперь ее губы исступлённо замерли в ожидании поцелуя? Эль действительно не чувствует зверя, его в самом деле нет. Вольф, сам того не осознавая, доказал отсутствие Фенрира тем, как разозлился еще каких-то полминуты назад. Ярость всегда была признаком чудовища, она легко становится дверью для него в этот мир, но не сейчас. Сейчас он не вернулся. Где он?.. Что с ним?..
Нет. Черт возьми, нет.
Эль хмурится от того, как резко ее мысли ушли к чудовищу, практически к тому моменту, когда он буквально рыл пальцами землю и выл, кричал от моральной и душевной боли, видя иллюзорную смерть. Ее смерть. Были ли это настоящие эмоции и чувства? Что, если это Вольф так ярко прорывался сквозь плен?.. Губы его буквально врезаются в ее собственные, ладонь на затылке тянет крепко и не дает сопротивляться. Эль и не стала бы. Только не с ним, ведь Вольф не чудовище, а человек, который аналогично жаждет настоящей близости. Не кошмаров. Их поцелуй жаркий и глубокий, совершенно не похожий на то, каким грубым были поцелуи зверя. Эль могла бы сойти с ума от того, как иначе могут целовать те же губы, что доставляли столько горя и боли.. сколько же гадостей с них слетело, сколько яда стекло.
Но сейчас все иначе.
– Я ничего не понимаю, но я так устал думать…, – он притягивает к себе крепко, почти нетерпеливо, а из груди Эль вырывается дрожащий вздох. Она, совсем еще девочка на самом деле, ощущает все впервые. Ничто, что уже с ней произошло из-за зверя, не идет в сравнение с тем, что происходит сейчас, – Прикоснись, – веки Эль вздрагивают от прикосновений, ресницы буквально дрожат от жаркого дыхания Вольфа на лице. Когда они успели скинуть куртки? Как так вышло, что Эль уже ощущает мужское тело безумно ярко, каждую напряженную мышцу под тонким свитером и то, как собственное тело тянется ко всему этому жару?, – касайся, где хочешь… как хочешь и сколько хочешь.
Что-то холодное вздрагивает в груди Эль, оно стягивается змеей и скручивается, а мысли предательски уходят к Фенриру и.. всему, что было сказано Вольфу в приступе злости. Приступе отчаяния и самой глубокой беззащитности. Эль глупо ранила словами о жене, коснулась кое-чего по-настоящему священного, а ведь Вольф не заслужил этого ни капли. Он всего лишь хочет поступить правильно по отношению к девочке. Вот и все. Но знает ли он, как много дурной крови в той, которую он просто хочет уберечь?.. После иллюзии и всего, что Вольф успел увидеть, наверняка.. да? Он должен понимать все.
Его губы накрывает теперь мягким поцелуем, просто прикосновением, но этого достаточно, чтобы все тяжелые мысли снова исчезли из головы.
– Тебе можно все… всегда будет можно, – Эль ощущает легкое прикосновение на спине, чувствует обжигающе горячие пальцы. Ее взгляд сосредотачивается на глазах Вольфа, буквально с волнением изучает всю темноту, которая появилась там. Но это не злая и устрашающая тьма, а нечто удивительно сладкое и невыносимо желанное, от чего сердце в груди почти перестает биться, а по телу разливается пугающий жар. Почти боль. Настоящие крепкие веревки, сплетающиеся туго вокруг самых хрупких и чувствительных мест. Пальцы вновь оживают, Эль вспоминает о том, как хотела касаться и чувствовать именно Вольфа, видеть только его и его тело.. она больше не хочет вспоминать о чудовище, которое превратило ее жизнь в настоящий ад.
– Я навсегда запомню твои поцелуи, – ее голос подрагивает от волнения, дрожит от страха из-за неопытности и одновременно от взрослого жара по всему телу, настоящей жажды и голода, которого не должно быть в таком юном возрасте. Но он есть. Он настоящий и реальный, – Они особенные.. как и ты, – Эль не лжет, не бредит и не фантазирует, а правда чувствует все настолько иначе, ведь что еще в мире может сравниться по необыкновенности с тем, какая ситуация сложилась между ней и Вольфом? Мужчиной из ужасно далекого прошлого, настоящий воин, древний викинг, который застрял в собственном теле со зверем, с хтоническим чудовищем из Асгарда.. и все тысячи лет сошлись клином резко на ней, Эль, на юной девчонке, которая еще даже не окончила школу.
Взгляд падает вниз, где пальцы так и касаются нерешительно белья, но Эль точно знает, что хочет большего. Она облизывает пересохшие от волнения и частого дыхания губы, когда все же стягивает белье еще ниже, разводит ткань штанов шире и сильнее приспускает их. Вольф действительно желает ее – эта мысль только сейчас пронзает все тело и сознание. Только сейчас Эль понимает по-настоящему, что он не врал и не обманывал ее, не говорил все то из жалости.. его слова были попыткой уберечь. От себя?..
– Ты очень красивый, – кому еще она может в этом признаться, как не Вольфу? Чудовище бы только гадко зубоскалило, наслаждалось бы такой ловушкой, ведь внешность человека будто бы открывала ему по жизни двери чуть легче и быстрее, чем просто грубая сила. А говорил ли Вольфу подобное хоть кто-нибудь? Шептала ли ему об этом жена, когда они целовали друг друга ночью в своей постели, занимаясь любовью? Любовь.. между ними была именно она, а что же происходит сейчас? Горький вкус на языке никуда не исчез, – Хочу, чтобы ты услышал это от меня.. именно ты, а не он.
Эль касается пальцами чуть выше, поднимается ими на живот, забираясь под свитер. Она молча скользит прикосновениями ладоней вверх, тем самым поднимая одежду и буквально обнажая торс для своего взгляда. Сколько раз уже она видела все это, но сейчас.. словно бы впервые, волнение настолько новое и настоящее, что Эль сглатывает судорожный ком в горле, пытаясь сдержать слезы – почему нельзя стереть память и ничего не помнить? Эль хотелось бы узнать тело Вольфа по-настоящему впервые. Очень хотелось бы. Но и для него ее тело уже знакомо.. он знал свою жену, а Эль.. она ведь точная ее копия, верно? Все для Вольфа должно быть еще более мучительно.
Только эта мысль отрезвляет, заставляет сцепить зубы и забыть насильно.. просто не думать, а делать. Действовать. Эль тянет ткань выше и ждет, когда Вольф поможет ей стянуть с него свитер, поможет обнажить себя перед ней теперь еще больше. Взгляд тут же поглощает жадно все, Эль буквально не скрывает то, насколько ей нравится все, что она видит. Она не ждет, чтобы Вольф повторил за ней и скидывает свой свитер сама, обнажается перед ним по пояс практически полностью. Эль замирает лишь на мгновение, словно бы все-таки задумывается над чем-то, а потом, выдыхая чуть более судорожно, скидывает и лиф. Ей бы хотелось быть хоть в чем-то другой внешне, хотелось бы вдруг узнать, что какая-то часть ее тела отличается от той дальней прародительницы, которую Вольф все еще любит.. но, как и в случае с ним самим, Эль не может не связывать его внешность с Фенриром. Она не может не помнить, сколько боли это тело принесло ей, но и помнит прекрасно, сколько она испытала с ним наслаждения. И сейчас все это ужасно мучительно осознавать, особенно теперь, когда Эль видит его тело наполовину без одежды.. и оно ничем не отличается от того, каким оно было в худшие моменты ее жизни. И в лучшие, тоже.
Губы касаются его груди нежно, касаются мягкой шерсти, которая почему-то так сильно сводит с ума и лишь больше ассоциирует Вольфа со зверем. Но он другой зверь, совершенно не такой, каким является Фенрир. Эль покрывает поцелуями всю грудь, каждую каменную мышцу, словно бы это поможет расслабить ее и превратить в нечто мягкое, во что можно впиться зубами. Пальцы, слегка подрагивая, вновь оказываются где-то на уровне ширинки, они невесомо соприкасаются с откровенным доказательством желания Вольфа, которое никогда не прекратит волновать Эль так сильно.
Она не жена из далекого прошлого, не тот светлый и мученический образ женщины, которую Вольф буквально боготворит. Эль другая. Все в ее жизни было продиктовано бесстрашием, ведь она знала, что никто не смеет ей противостоять. Именно эта смелость сейчас ей позволяет желать кого-то настолько взрослого, как Вольф. Позволяет продолжать касаться груди губами и языком, касаться смелее уже ладонью внизу и обхватить, чтобы ощутить всего его еще ярче. Ярче настолько, что это вызывает болезненную истому внизу живота и превращает дыхание в нечто сбившееся, по-настоящему беспомощное, когда взгляд Эль падает на собственные руки внизу.
– Ни о чем не думай, – вдруг шепчет она и чуть отстраняется, касается своих штанов, чтобы расстегнуть медленно, – Здесь есть только мы. Ты и я.
Она могла бы позволить раздеть себя, дождаться именно этого, но Эль устала быть беспомощной. Фенрир всегда срывал с нее одежду, как настоящий зверь из дикой чащи, уничтожал все на своем пути, а потом.. Эль хмурится, не дает себе уйти снова в такие воспоминания и сосредотачивает свой взгляд на лице Вольфа, на том, как он наблюдает за ней. Эль стаскивает джинсы с бедер, холодный воздух в хижине колючий, он кусает разгоряченную кожу, но все это уже не важно, когда ткань оказывается в ногах и Эль разувается, выпутывается из всего этого и остаётся стоять на всей этой еще теплой груде. Теперь она в одном только белье и носках, словно брошенный кем-то ребенок где-то в доме, нуждающийся во внимании родителей, однако Эль уже давно не ребенок и чувствует, как ее кожа буквально горит в тех местах, где останавливается потемневший взгляд Вольфа.
– Хочешь снять сам или мне это сделать?, – она хотела сделать все сама, но почему-то сейчас ощутила, как смелость вся резко куда-то делась. Пальцы так и замерли под тонкой тканью белья, зажатые упругими полосами с боков, а взгляд, неожиданно наполненный уязвимостью, остановился на все таких же темных от желания глазах Вольфа. Почему-то пугающих. Необратимо решительных.
Эль выдыхает судорожно и сглатывает. Все это действительно реально.
«Ни о чем не думай» – эти слова она теперь должна говорить себе, а не Вольфу. Он явно не нуждается в подобной мантре, как и в том, чтобы его пытались успокоить. В его глазах Эль больше не видит ничего, кроме темноты.

mount everest - labrinth (speed up/nightcore)
Дрожь медленно текла по всему телу Эль, забиралась глубоко под кожу и охватывала даже кости, и теперь казалось, что они тоже начали дрожать, выстукивая какой-то свой собственный ритм страха. Эль не знала и не помнила, когда Вольф резко перестал быть тем, кого она успела узнать, кто бережно пытался спасать ее в первую их встречу – сейчас он источал столько жара, что это казалось буквально чем-то угрожающим.
Он стал еще ближе, его прикосновения заставляли дрожать сильнее, практически вздрагивать мысленно и физически, когда запах его тела окутал все вокруг и происходящее окончательно обрело вес и формы. Пальцы Вольфа мягко оказываются между ног, касаются с мучительной точностью и заставляют выдохнуть судорожно, дыхание Эль смешивается с его собственным, когда взгляд беспомощно сосредотачивается на его глазах.
– Я так хочу тебя, – его признание обжигает сознание, вызывает очередную волну дрожи по телу и учащает дыхание еще сильнее. Эль словно теряет нить реальности в какой-то момент, не может думать и дышать нормально, ее губы просто приоткрыты, они замерли в какой-то испуганной беспомощности, когда Вольф оставляет на них невесомый поцелуй и сразу же бросает, уходит прикосновениями на шею, – Но еще сильнее я хочу, чтобы сначала ты потекла даже сквозь свое белье.
Хорошо, что он не видит ее лица сейчас. Не видит ее широко распахнутых глаз. Немое удивление Эль исчезает, когда пальцы Вольфа ныряют под белье, касаются настолько откровенно, что даже она ощущает всю эту влагу и жар своего тела. Смущение и стыд сплетаются ядовитой змеей в голове, их питают слова Вольфа, буквально кормят и раскармливают до внушительных размеров, однако даже этого не достаточно и Эль роняет сломленный стон, буквально испуганный, когда ее пронзает сладкое наслаждение. Она не может думать о чем-то не правильном сейчас, только не теперь, когда Вольф касается в самой чувствительном месте и разжигает настоящее пламя, выжигает этим все те липкие мысли о дурном. Эль хмурится и почти до боли кусает губы.
Он притягивает к себе крепче, буквально опаляет своим жаром, но Эль уже и не ощущает никакого холода, все ее тело будто пульсирует и почти на грани срыва, особенно в момент, когда горячие губы Вольфа накрывают чувствительную грудь. Эль беспомощно сводит колени вместе, они буквально подкашиваются под тяжестью наслаждения и желания, под тяжестью этого мучительного ощущения беспомощности. Пальцы Эль впиваются в его плечи, она хватается за них тяжело дыша.
Фенрир никогда не мучил ее в таком контексте. Его ярость и злость способна только истязать, причинять боль и страдания, и Эль имела дело с таким, но впервые столкнулась с чем-то настолько тонким, чего до конца не может понять. Вольф действительно мучает, от этих пыток хочется заплакать в какой-то момент, взмолиться о прекращении, но.. одновременно Эль желает, чтобы все продолжалось. Она желает сжимать его волосы так крепко, когда губы и язык Вольфа выписывают жаркие узоры на ее груди, заставляя дышать уже на какой-то размытой грани возможного.
Он плавно отстраняется, а его рука выпутывается из-под белья, оставляет после себя только жаркие отголоски после прикосновений. Вольф опускается ниже, оказывается почти что на коленях перед Эль, его взгляд буквально обжигает между ног, но не задерживается там и поднимается к ее глазам – они оба помнят ту иллюзию. Момент, когда Фенрир стоял на коленях и буквально вжимался лицом в бедра Эль, тянулся между ее ног в немом приступе голода.. и желания быть нужным. Быть любимым. Сердце пропускает удар, а потом и еще один, но Вольф резко поднимается, вновь возвышается своей громадой.
– Только мы, – он повторяет мантру Эль, но не позволяет даже ответить – склоняется сразу же и целует безумно сладко, невыносимо глубоко. У Эль получается лишь промычать стон и обвить руками плечи Вольфа крепче.
Он прав. Здесь только они. Никакого зверя нет, как и призрака жены. Между ними существует только собственное притяжение и желание, которого, наверное, в нормальном обществе и мире не должно было бы быть. Но Эль уже плевать на все, она больше не может думать общими принципами и нравами, только не теперь, когда Вольф подхватывает ее на руки и жар его тела обещает так много. Она целует в ответ с ощутимым голодом, с нескрываемым уже желанием того, чего не должна желать девочка ее возраста, по крайней мере Эль не должна желать кого-то настолько старше.
Сколько же всего она не должна..
Как же хорошо, что в ее венах течет божественная кровь.. достаточно крови, чтобы выдержать и зверя, и древнего воина.
Вольф укладывает на холодные куртки, но сразу же оказывается сверху, почти что укрывает собой, не позволяя по-настоящему почувствовать холод этой хижины. Он касается нежно лица и убирает прядь, а Эль буквально замирает от этого прикосновения, ее туманный взгляд прикован только к его глазам, к лицу, которое теперь несет в себе совершенно другой смысл.
– Пожалуйста, не смотри на меня так, иначе я не выдержу… иначе не буду таким осторожным и терпеливым, – хриплый голос Вольфа пробирает все тело сладким желанием, заставляет Эль облизать пересохшие губы нетерпеливо и слегка прикрыть глаза, ощущая его горячее дыхание совсем рядом, – я не хочу просто поиметь тебя.
Она вновь распахивает широко глаза, не в силах справиться с удивлением и почти что шоком. Вольф уже дважды потряс ее подобными словами, хотя это и не должно уже значить что-то для Эль, от Фенрира она слышала намного хуже, однако.. Эль будто бы до конца не может признать, что в Вольфе может жить кто-то настолько откровенный? Опасный? Грубый?.. Кто-то, кто может как раз поиметь, а не чутко заняться любовью с той, кого желает? Эль вновь прикрывает глаза и выдыхает стон, прикосновение языка на шее слишком сладкое, чтобы не заметить этого и продолжить терзать себя волнением. Пальцы Вольфа снова оказываются между ее ног, он касается нежно и осторожно, хотя Эль не может теперь забыть о его словах и точно знает, какие желания разрывают его по-настоящему – он хочет поиметь ее. Или.. он не это сказал? Черт возьми, как еще можно трактовать его слова?.. И все же Вольф пока не набросился, словно зверь, а старается быть максимально нежным. Эль кусает губу почти до боли и слегка выгибается навстречу телу Вольфа, все ее мысли чудовищно смешались, перепутались сейчас в голове настолько, что почти невозможно вспомнить, почему она должна бояться и опасаться такой откровенности.
Почему она не должна желать, чтобы Вольф поимел ее?..
– Ты достаточно терпеливый, – Эль шепчет эти слова сквозь настоящую пелену тумана в голове, ей безумно сложно вычленить хоть какую-то мысль, потому что руководят ею сейчас лишь сплошные желания, – Поэтому я не знаю, как мне еще на тебя смотреть? Как ты хочешь?, – она касается его лица, буквально призывает посмотреть в ее глаза, пока одну ногу она сгибает в колене и лишь крепче прижимается к пальцам, к горячей ладони Вольфа, – Скажи мне.. объясни мне..
Все внутри сжимается от остроты момента, от того, насколько Вольф близко и далеко одновременно, ведь близости между ними так еще и нет. Эль тянется к его губам и целует, желает почувствовать вновь тот поцелуй, который заткнул подальше все ее волнение. Одна рука Эль тоже уходит вниз и касается тыльной стороны ладони Вольфа, пальцы мягко подталкивают чуть ниже, откровенно призывают скользнуть прикосновением туда, где по-настоящему Эль не касался никто. Где действительно никого не было в том смысле, который можно было бы назвать особенным. Зверь касался ее, но это был порыв грязного желания ощутить власть, почувствовать свою же влагу, которую он оставил внутри.
– Ты не хочешь просто поиметь меня.., – она выдыхает в его губы жарко и судорожно, в глазах Эль искреннее желание, нет того сомнения и страха, который мелькал там порой из-за схожести ситуаций со зверем.. теперь ей ничто не кажется похожим, а Вольф выглядит настоящим. Выглядит самим собой, – а не «просто», хочешь?, – ее прикосновение становится сильнее, она надавливает ровно настолько, чтобы пальцы Вольфа мягко скользнули еще чуть ниже, буквально до упора, пока один из них не оказывается еще глубже, внутри Эль, где безумно влажно и горячо из-за происходящего. Из-за желания, которое уже болезненно сковало бедра в сладкой истоме, – Я знаю, что ты не сделаешь мне больно.. я не боюсь тебя.
Конечно же они оба понимают, что Вольф смог бы сделать больно, если бы хотел.. и Эль боялась бы его, как и боится чудовища, которое преследует только свои цели и желания. Но Вольф человек, он настоящий мужчина, а не зверь.. и может быть в его жизни хватало насилия, когда он наслаждался им, но почему-то Эль уверена, что Вольф провел четкую линию между этим и ней. Может быть даже более жирную, чем ту, которая посвящалась когда-то его жене.
Эль мягко толкает свои бедра навстречу его пальцам, это движение вырывает громкий стон, заставляет Эль выдохнуть судорожно прямо в его губы, пока туманный от желания взгляд все такой же беспомощный и зависимый, прикованный только к глазам Вольфа в этот момент.

Эль не знала и не представляла, что все может быть вот так. Может быть мечтала втайне и воображала, но ни за что бы не поверила, что в ее жизни случится подобное – настоящая близость. До Фенрира ей было легко мечтать о свиданиях и цветах, о поцелуях втайне от родителей и даже друзей, но.. после зверя все это превратилось в пепел. Чудовище оставило после себя лишь пепелище.
– Ты даже не представляешь, что делаешь со мной сейчас, – голос Вольфа такой же зовущий, как и все в нем сейчас. Его второе появление стало и спасением, и одновременно настоящей погибелью для Эль, ведь теперь она чувствует и знает, что пепелище куда-то исчезает, – Боги...
Как же сложно ей будет потом, когда зверь вернется и снова превратит все в пекло, покромсает воспоминания о Вольфе и.. заставит бояться этого тела. Заставит бояться этого лица, которое сейчас настолько прекрасное, насколько вообще способен осознать человеческий мозг. Эль уже не может отрицать, что в душе и сердце что-то начинает ныть болезненно, когда она думает об уходе Вольфа. О моменте, когда он снова исчезнет.
– Двигайся, – с губ Эль срывается громкий стон, безумно тяжелый и протяжный, когда Вольф вновь углубляет палец, но теперь уже все превращает в движения, вынуждает ощущать всю силу своего размера. В иллюзии не было страшно, Эль будто бы знала подсознательно, что все у нее выйдет, а сейчас, когда реальностью управляет Вольф, настоящий человек и мужчина, происходящее лишь сильнее заставляет осознать собственную беспомощность.
И все же Эль не в силах бояться настолько, чтобы отказаться от всего этого наслаждения. Она послушно толкается бедрами, снова буквально насаживается на палец Вольфа, с губ сразу же срывается беспомощный стон.. и еще один.. и еще.. Сколько можно выдержать вот так? Эта мысль проскальзывает в голове, но сразу же растворяется в жарком и тяжелом дыхании. Вольф касается лица, он словно бы изучает, а Эль жаждет дать ему эту возможность, она хочет положить себя всю на алтарь этих его желаний, пропускает его громадный палец в свой рот с очередным стоном.
Невероятно большой. Вольф не создан жить в современном мире, ему тесно в рамках технологического прогресса, ведь рожден он воином, который свободен во всех смыслах. Его закон заключен в собственном мече.
Поэтому его выбрал Фенрир?..
Эль выбрала бы именно поэтому.
– Ты…
Полный сладкого тумана взгляд Эль едва может сосредоточится на его лице. Он падает на губы Вольфа, которые резко сжимаются в напряженную линию, будто он запретил себе говорить дальше. Вольф хмурится, его лицо превращается в настоящую злую маску, но это становится почти что пустым звуком, когда он обрушивается глубоким и жарким поцелуем. Палец так и остается во рту Эль, даже ему одному там тесно, и сейчас, когда язык Вольфа уверенно вторгается глубоко снова и снова, Эль вынуждена отдаваться этому поцелую на грани своих возможностей, и все это превращается в настоящую пытку, когда между ног проталкивается уже два пальца.
– Вольф, – его имя звучит дрожащим голосом, Эль выдыхает его жарко и судорожно, пока грудь сдавливает рвущийся стон из-за нарастающего желания. Сейчас уже кажется безумным то, как ее тело могло выдержать настоящую близость, могло наслаждаться движениями, когда как сейчас Эль едва может выдержать пальцы. Все это настолько мучительно сладко, настолько на грани панического срыва, что хочется расплакаться. Что же будет дальше?..
Движения его пальцев становятся невыносимо ярче, все тело Эль напрягается от предвкушения большего, колени буквально стягивает к друг другу невидимым притяжением, а стоны заполняют ветхую и старую хижину так громко, что уже не слышно завываний ветра. Эль буквально хватается за плечи Вольфа и вскидывает туманный взгляд к его глазам, она смотрит почти что испуганно и одновременно просяще – она хочет кончить. Черт возьми, как же сильно она хочет получить развязку вот так, только от его пальцев, словно Вольф способен одним лишь прикосновением схватить ее жажду и раздавить в своих руках, заставляя захлебнуться в наслаждении.
– Ты ведь хочешь меня больше?, – вопрос разрезает плотную занавесь из стонов и тяжелого дыхания. Движения замирают, а Эль подрагивает вся, не в силах осознать, что именно Вольф хочет знать. Сейчас ее сознание буквально задурманено стольким, что сложно было бы ответить даже на самые элементарные вопросы, – Пожалуйста, скажи, что да, – его губы умоляют об этом, Вольф выдыхает эти слова невыносимо близко, так сладко, что в сердце Эль что-то снова начинает дрожать. Его пальцы снова начинают мягкие движения, жестоко смешивают лишь заново зародившиеся мысли в голове, не давая возможности вычленить что-то связное, – Скажи, что со мной тебе больше нравится… скажи это.
Вопросы Вольфа продолжают звучать в голове настоящим громом. Эль не задумывалась о том, что может быть настолько очевидно.. для него это важно? Он предпочел бы никогда не видеть ту близость со зверем, верно?.. И не одну, боже, а целых две.. ровно два раза Эль желала чудовище, хоть ей и хотелось думать, что все это лишь иллюзия, а в реальности ее бы просто скорее вытошнило. В какой же тупик Эль себя загнала, черт возьми.
Она все меньше может думать об этом, Вольф забирает эту возможность с каждым движением пальцев, снова заставляет все тело подрагивать и сосредотачиваться на наслаждении, на приближении развязки. Ее Эль не может контролировать, не может оттолкнуть или хотя бы как-то отстрочить, чтобы продлить все, растянуть это наслаждение на целую вечность.. этот миг безопасной беспомощности, когда действительно ничто и никто не угрожает. Ничто, кроме мучительных движений пальцев, которые Эль лишь усиливает собственным движением бедер.
– Хочу поиметь твои пальцы, – она судорожно выдыхает в его губы, пальцы Эль зарываются в волосы Вольфа на затылке и крепко сжимают их, пока вся она сосредотачивается на движении, – Я еще ничего не хотела так сильно.. и я никогда еще не чувствовала себя так чертовски хорошо, как сейчас. С тобой, – бедра крепче опускаются вниз, а Эль вздрагивает, буквально задыхаясь на несколько мгновений от того, как приближающаяся развязка забирает возможность дышать, – Пожалуйста.. продолжай..
В ее жизни еще не существовало настолько беспомощного момента. Не существовало того, как кто-то держит в своих руках невидимое, но настолько ценное и важное чувство, и ты сама не можешь управлять собой, ты не в силах справиться в одиночку с этим, а потому тебе нужно всю себя вверить в руки другому. Отдать всю себя на волю того, кто может уничтожить без особых усилий, или же может возвысить, подарить настоящее и сокрушительное наслаждение. Эль касается языком губ Вольфа, хочет чувствовать их жар, желает ощущать то, как тяжело он дышит сам в эти миги, – Разве ты не видишь? Не чувствуешь?, – она облизывает свои распухшие от поцелуев губы, кусает почти до боли нижнюю, пока взгляд жадно обжигает губы Вольфа в этот момент, – Я готова кончить от одних только твоих пальцев.. я бы трахалась с тобой вот так днями, но хочу большего, – движения бедер Эль сбиваются, в глазах отражается та самая острая волна, которая вот-вот и заберет сознание, превратит все вокруг в один единственный всплеск чего-то яркого и острого, – Я хочу тебя.. хочу тебя всего..
С Фенриром у нее не было выбора. Между ними существовало какое-то тупое и животное притяжение в те моменты иллюзии и после. Нечто примитивное и голое. Но сейчас, когда Эль столкнулась с Вольфом, когда поняла, каким может быть настоящий поцелуй с мужчиной, каким вообще может быть желание и притяжение, она без труда может расставить все точки над і. Взгляд Эль надламывается в какой-то момент, в ее глазах отражается вся сила того осознания, которое она так и не успела сказать Вольфу, когда он спрашивал и хотел знать ответ – он нужен ей. Именно он ей нужен сейчас. Он был нужен вчера, неделю назад и все то время, когда рядом был только зверь. Нужен был даже тогда, когда она кончала от Фенрира, разрываемая животным и чудовищно сладким наслаждением.. но пустым, потому что не было у той близости ничего, кроме телесного голода.
Эль крепче сжимает волосы на затылке Вольфа, она буквально замирает вся от того, как ее пронзает развязка. Собственный вскрик режет слух, наслаждение настолько яркое, что темнеет в глазах и все вокруг будто резко уходит под воду, обрастая белым шумом. Дрожащие пальцы соскальзывают на плечи, Эль едва может заставлять свое тело двигаться, но все же обвивает руками плечи Вольфа и вся прижимается к нему, буквально желает раствориться в этих объятиях, пока всю ее еще сладко истязает дрожь наслаждения.
– Ты нужен мне, – ее тихий голос разбивается о шумное дыхание из его губ, веки Эль вздрагивают бессильно, она пытается открыть глаза, но это почти что непосильная задача сейчас, – Больше, чем кто-либо.. и когда-либо.. – подобных слов она в жизни не озвучивала еще, не была настолько откровенной с кем-либо. Не нуждалась. Не чувствовала ничего похожего, как сейчас.
И Эль прекрасно понимает, что не этих слов Вольф ждал, не это он хотел услышать. Его интересовало лишь наслаждение, он хотел знать, насколько ей лучше с ним, чем было со зверем. Однажды он уже любил и желал женщину, он отдал ей сердце и всего себя.. и наверняка он не ищет повторения с той, кто повторяет внешность его давно погибшей жены.
Не с той, кто зависима от чудовища. Так или иначе, но зависима.

Эль все еще дрожала от сладких волн по всему телу. Жаркая усталость тянула к себе и опускала веки, но Эль не позволяла себе этого сделать – слишком сильно ей хотелось видеть Вольфа сейчас. Видеть его красивое, напряженное от собственного желания лицо, которое еще никогда не было настолько настоящим. Фенрир плохо представлял себе смысл наслаждения, он чудовищно и отвратительно искажал все человеческое, извращал все эмоции, которыми одарены люди в подобный миг. Эль не знала, что именно вело его тогда, неделю назад, когда иллюзия закончилась и между ними должно было все закончиться, кошмар должен был занять место всему, как было это всегда. Фенрир тогда целовал слишком правдоподобно, он желал близости так, как не должен был.. и пусть к концу он все испортил, но это не отменяет первого факта – он хотел Эль.
– Родная, – веки вздрагивают, а из груди вырывается судорожный вздох. Взгляд с трепетом сосредотачивается на лице Вольфа, Эль изучает его и пытается осознать всю силу момента.
Ждала ли она какого-то откровения сейчас? Нет. Вольф имеет полное право молчать, он волен не отвечать на все ее слова, потому что Эль все равно знает правду – зверь уничтожит любое признание. Фенрир заставит пожалеть обо всем. Он будет терзать за каждый поцелуй и прикосновение, причинит боль за каждое слово, которое они сказали сейчас друг другу.
Мягкий поцелуй Вольфа хоть немного отвлекает от тяжелых мыслей и страха. Его горячая ладонь нежнее, чем могло бы показать при первом взгляде на нее, мозолистость никак не мешает наслаждаться прикосновением, напротив.. Эль прикрывает глаза от наслаждения, ощущая нежную ласку на своей груди.
Вот таким должен был быть ее первый раз. Именно так Эль должна была узнать о близости.
– Ты была бы намного счастливее, если бы не встретила меня, – от этой правды так больно, что в горле Эль появляется колючий и болезненный ком. Да, Вольф абсолютно прав, но.. почему же так больно? Почему хочется отрицать все? Хочется заставить Вольфа забрать эти слова обратно и сказать совсем другое. Но Эль не может.. она и здесь обязана дать ему выбор, потому что чудовище забрало у Вольфа слишком много уже, – Не думай об этом..
Что еще ей остается, кроме как прошептать эту просьбу и понадеяться, что Вольф правда прислушается? Его тело все еще безумно горячее и напряженное, очевидно, что желание в нем никуда не исчезло, но все действия Вольфа будто говорят об обратном.
Он невыразимо нежен. И терпелив. Таким никто еще и никогда не был с Эль даже когда все крутилось вокруг обычных вещей в жизни и ситуаций. От этого все становится еще тяжелее и больнее, потому что невозможно не думать о прошлом Вольфа, невозможно не вспоминать его жену и.. сравнивать себя с ней. В запале гнева Вольф четко дал понять, что она и Эль очень разные, он специально подчеркнул все так, словно именно в звере основное их отличие – жена никогда бы не спала с чудовищем. Не почувствовала бы к нему влечение и не испытала наслаждение, как Эль. Получается, жена Вольфа была чуть ли не кем-то святым. Она такой и останется для него. Навсегда.
Горячие губы оставляют поцелуи буквально по всему телу. Эль едва только выдержала развязку и обрела возможность дышать, но даже так она чувствует, как вся вспыхивает заново, стоило Вольфу начать эти прикосновения и поцелуи. Его взгляд безумно темный, наполненный желанием, которого Эль теперь уже не боится, а желает больше всего. Она хочет отдать Вольфу столько, сколько вообще способно ее тело и, если будет нужно, то отдаст до последней капли.
Зверь не делал ничего подобного, все его прикосновения были только ради собственного наслаждения, только ради того, чтобы почувствовать и забрать больше, а Вольф.. Эль не знала, как описать свои ощущения сейчас. Она бы спряталась от всего, как маленький ребенок, который еще не знает о многом, но Эль уже признала, что не является ребенком. Она перестала быть им ровно в тот момент, когда поцеловала Вольфа первая, потянулась к нему всем телом.. и желала, чтобы он сделал то же самое.
– Вольф, – она не зовет и не одергивает, не привлекает внимание, а просто наслаждается этим именем, потому что Эль хочется вложить всю свою ласку в него и подарить все Вольфу. Пальцы вновь оказываются в его волосах, когда ладони Вольфа жарко удерживают бедра Эль, буквально фиксируют их мучительно сладко, чтобы губы и язык заново заставили задрожать, – Мне очень нравится.., – он спрашивал и хотел знать, хотел услышать, что Эль лучше с ним, буквально умолял ее сказать это.. и сейчас она говорит сама, потому что действительно так чувствует.
Никакой зверь не будет способен на подобную нежность, не будет способен сделать все, чтобы Эль чувствовала себя настолько особенной.
Чтобы желала всем сердцем и телом в ответ. По-настоящему и без какой-либо магии.
Эль выдыхает сломленный стон и закрывает лицо ладонями. Можно ли кого-то желать так сильно? Правильно ли это, когда этот кто-то исчезнет, обязательно пропадет в какой-то момент и невозможно знать, когда именно вернется? Вернется ли вообще..? Руки вновь тянутся к Вольфу, пальцы тянутся к его волосам, к его голове между бедер, где вновь начинает разгораться настоящее пламя и жар.. все это вытеснит мысли из головы совсем скоро, и Эль не сможет уже думать ни о чем, кроме Вольфа и всего, что он делает.
– Пожалуйста.. иди ко мне, – в голосе сквозит настоящая мольба, пальцы нежно сжимают волосы и слегка тянут, чтобы в этот раз действительно привлечь внимание Вольфа, – Хочу чувствовать твои поцелуи не только там..
Эль касается его лица и нетерпеливо тянет к себе, обхватывает ладонями и жарко, но безумно чутко, прижимается к губам Вольфа своими. Вкус собственного желания настолько яркий, что это вызывает горячий стыд по всему телу, но Эль не прекращает целовать, не прекращает касаться языком горячих губ и скользить сквозь них глубже. Одна ладонь уходит вниз, Эль касается мягко Вольфа и сжимает, теперь более уверенно уже обхватывает ладонью, не боясь ничего. Не боясь того, какими темными его глаза выглядят. Каким твердым и огромным его тело ощущается. Эль точно теперь знает, что Вольф ни при каких обстоятельствах не сделает ей больно, он просто не смог бы.. ибо видит перед собой жену чаще, чем хочется ему признать это.
– Мне никогда не будет так хорошо, как сейчас, – в этих словах правда и вера Эль, вся уверенность в собственных чувствах и моменте. В груди сжимается все, сердце буквально задыхается от волны боли, но в этот момент Эль сгибает ногу в колене и лишь крепче прижимается к Вольфу, льнет к его телу и желанию так, как не будет льнуть ни к кому и никогда больше.
Может быть все это не сломало ее на самом деле, Вольф не сделал хуже, а наоборот? В кошмарные мгновения, когда зверь будет набрасываться и терзать ее, она будет сосредотачиваться только на этом моменте.. на этой близости, которую никто не сможет очернить или вывернуть наизнанку.
Вольф, сам того не зная, подарил ей иллюзию, куда Эль сможет сбегать каждый раз, когда реальность будет превращаться в настоящий ад.

Больше Эль не чувствовала в себе сомнения. Больше она не ловила себя на мысли, что Вольф видит перед собой свою жену, а не саму ее. Она знала, что сейчас Вольф желает только ее.. и чувствует он тоже лишь ее тело, а не копию, которую любил и жаждал когда-то. Собственный вкус желания буквально пьянит, он ярко подчеркивает то, как же сильно Вольф смог распалить тело, разжечь сознание Эль и оставить в этом мире только себя, только свой образ и персону. Эль мало что знает о самом Вольфе, но сейчас он кажется таким родным и близким, какими не могут быть даже кровные родственники. Какими не могут быть даже родители.
– Иди ко мне, – его слова безумно сладкие и невероятно хриплые от желания. Вольф зовет, он зовет ее тело и буквально все внутренности, зовет сознание и разум. Он зовет всю ее стать им.
И Эль стала бы. Она пошла бы за ним. Шла бы за ним так далеко и долго, сколько это понадобилось бы, окажись в конце пути награда в виде самого Вольфа. Никто и никогда еще не понимал Эль так хорошо, как сейчас понимает он – здоровенный и древний воин. Убийца.. ее предок, который и не должен был дожить до появления Эль. Но он здесь. Он с ней.
Весь миг обостряется до настоящих разрядов молнии, вокруг наступает гробовая тишина, она звенит в ушах и голове, и Эль знает, что все это чувствует лишь она одна сейчас. Вольф касается собой, он дразнит нервы этим прикосновением настолько сильно, что с губ ее срывается судорожный всхлип. Будет ли больно – единственная сейчас мысль в голове, которую Эль ненавидит всем сердцем. Боль. Думать про это хочется меньше всего, ведь Вольф никогда не причинит ей подобного.. однако, как не крути, он ничего не может поделать со своим телом.. и не может сделать так, чтобы тело Эль стало выносливее в одно мгновение. Но Эль готова потерпеть многое, чтобы получить намного больше, ведь даже боль кажется не такой уж и страшной, если рядом именно Вольф.
Но все эти страхи меркнут, исчезают сразу же, как только Вольф плавно напирает. За его крепко сжатыми зубами слышится стон, он поглощает все внимание Эль в этот момент, буквально не дает почувствовать этот легкий дискомфорт из-за слишком ощутимой разницы в размерах их тел.
– Нравится? А вот так?, – Вольф даже не представляет, насколько сильно нравится. Эль уверена, что он попросту не может представить себе, как сильно ей хорошо сейчас. Как хорошо ей с ним. Губы подрагивают от судорожных попыток дышать и кажется, что легкие вот-вот и не выдержат, не смогут натягиваться каждый раз от глубокого стона и разорвутся. Пальцы вжимаются в плечи Вольфа, вся Эль сейчас хватается за его тело, хватается за него, потому что лишь он один способен удержать и поддержать, только он не даст упасть в пропасть в одиночку, – Еще немного.
Казалось, что выдержать больше уже невозможно. Эль знала это тело, она чувствовала его и в худшем, и в лучшем смысле слова, но никогда она не была знакома с чем-то настолько настоящим. Раньше Эль и не подозревала, как же все гармонично может сплетаться в теле, каждый вздох и движение, они отражаются на лице, которое принадлежит именно человеку.. принадлежит своему настоящему хозяину. Вольф буквально укутывает собой, заворачивает и поглощает жаром своего тела, заставляет хрупкое тело Эль наслаждаться на острой грани своих возможностей каждый раз, когда его собственное оказывается невыносимо глубоко. Так сладко глубоко, что это по-настоящему сводит с ума.
Его губы бесконечно касаются в поцелуе, Вольф осыпает ими всю Эль, покрывает ее лицо и шею, чего никогда бы не сделал зверь. Чего никогда бы не сделал любой другой, потому что никого бы Эль и не подпустила к себе.. и только Вольф изучает ее всю так, словно она сотворена по подобию и образу, который ему всегда был нужен. Он знал уже это тело когда-то очень давно, но помнит ли настолько хорошо, чтобы думать об этом сейчас? Теперь Эль была уверена, что в мыслях Вольфа нет погибшей жены, там только все, что происходит сейчас между ними.
– Я чувствую тебя, – она едва может шевелить губами и говорить, но старается ради него, желает, чтобы Вольф слышал и запомнил каждое ее слово, – Чувствую тебя всего, – Эль крепче обвивает ногами его бедра, она смелее открывается для каждого движения, потому что больше не боится испытать боль – Вольф не позволит этому произойти, – Не хочу, чтобы все это заканчивалось.
Никто из них не хочет. Они оба не хотят, чтобы эта реальность закончилась. Не хотят, чтобы зверь вернулся и забрал тело Вольфа.. не хотят, чтобы он вновь вернул страдания и нескончаемую боль. Эль крепче обвивает плечи Вольфа и буквально обнимает его, вся льнет к нему, пока его губы снова и снова продолжают обжигать кожу поцелуями и прикосновениями языка. Все тело сейчас настроено только на наслаждение, оно ждет больших высот, жаждет мучительно страдать от этого, лишь бы в итоге разбиться от сладкой концовки. Но Эль не хочет, чтобы все это закончилось. Она не представляет, что будет делать, если Вольф резко исчезнет.. и даже мысли о звере уже не пугают сейчас так сильно, как мысли о том, что она может не увидеть Вольфа очень долго.
Зверь может не выпустить его уже никогда.
– Не дай себе кончить слишком скоро, – эти слова вызывают очередной тяжелый стон, заставляют зажмуриться крепко от того, как наслаждение охватывает все тело только сильнее, – Прошу тебя, потерпи.
Вольф целует глубоко и крепко. Целует невыносимо сладко и горячо. Он путает мысли окончательно, разрывает их в клочья, когда находит руку Эль и сгребает в своей, переплетает пальцы, вжимая весь этот жест в холодный пол, – Ради меня.
Что же он делает? Что же творит? Неужели не понимает, что усложняет задачу Эль? Все ее тело уже было охвачено острым наслаждением, а теперь, когда Вольф буквально умолял продержаться дольше, все стало только хуже.. невыносимо сладко и мучительно.
– Но я не могу.. ты так глубоко во мне, – она выдыхает свой ответ судорожно и бессильно, каждое слово пропитано беспомощностью и мольбой, Эль будто бы на грани настоящих слез, готова просить и умолять до тех пор, пока не услышит заветное разрешение, – Тебя так много, что я не могу уже дышать, – она крепче сжимает в ответ его ладонь, а затем бедра Эль начинают двигаться навстречу плавно, фактически подталкивая себя и Вольфа к самому сокрушительному моменту наслаждения, – Пожалуйста.. я хочу кончить, когда ты во мне.. и хочу, чтобы ты.., – туманный взгляд Эль находит tuj глаза, она запинается на несколько секунд от волнения, задыхается от наслаждения и собственных стонов, – Хочу, чтобы ты не отстранялся.. я хочу тебя всего..
Еще вчера Эль думалось, что она скорее умрет, чем еще раз позволит кому-то поступить с собой так безрассудно. Когда Фенрир бросил ей упаковку таблеток в машине, тогда весь мир Эль пошатнулся навеки, преобразился в страшную реальность, где можно забеременеть. Забеременеть от такого чудовища, как он.. однако сейчас, имея при себе те самые таблетки где-то в кармане куртки, Эль даже благодарна, что у нее их теперь больше. Она взяла их с собой, потому что знала – чудовище больше никогда не оставит ее в покое.
Но Вольф не чудовище. Вольф тот, кого Эль желает со всей силой своего сердца и тела, а потому она и хочет, чтобы весь он отдал себя ей. Она хочет почувствовать именно его жар, хочет ощущать, как именно он переполнит ее всю.. как его хриплые стоны оставят отпечаток в сознании, а наслаждение на лице станет тем образом, который Эль никогда не забудет.
Который будет спасать ее от кошмаров потом.
– Прости меня, – ее шепот разбивается о губы Вольфа, но в глазах нет искреннего сожаления, там лишь сплошная тьма и наслаждение, там сгущающийся пик всего жара, который сам же Вольф и вызвал. Эль подносит к своим губам пальцы, погружает их в рот, чтобы увлажнить, а потом уводит вниз, где сосредоточен сейчас весь ее мир, – Ты ведь простишь?..
Ее слова обрываются, а тело напрягается до предела. Эль лишь слегка себя подталкивает к грани, ей ровным счетом не нужно было даже это, потому что каждое движение Вольфа сводит с ума с сумасшедшей точностью. Мучительно медленно и плавно. Сладко. Невыносимо хорошо. И ей совсем не хочется, чтобы Вольф прощал ее, Эль это не нужно сейчас. Пусть смотрит на то, как с каждой секундой ее глаза все больше темнеют и становятся влажными от слез, как беспомощно замирают приоткрытыми ее губы, когда уже даже стоны не рвутся из груди, потому что развязка сдавливает все тело в сладких тисках наслаждения.
Эль выгибается беспомощно и резко, практически вдавливается вся в жаркое тело Вольфа, когда с губ ее, наконец-то, срывается вскрик. Пальцы соскальзывают ниже ровно в тот момент, когда уже нет сил касаться, нет сил выдерживать наслаждение от развязки, но Эль жаждет чувствовать Вольфа даже так, и она касается его жарко, касается осторожно, ощущая каждое движение его бедер.. и наслаждение от подобного сразу же отражается в ее темном взгляде, звучит в каждом беспомощном стоне, который разбивается о губы Вольфа в этот момент.
– Не останавливайся, – голос Эль сломленный и хриплый, она едва может выговаривать слова сквозь тяжелое дыхание и стоны, но находит в себе последние силы, чтобы просить Вольфа о подобном.. фактически умолять его, чтобы именно он сейчас потерпел еще немного и продлил все, сладко растянул этот миг мучительных движений.
И Эль не ждет на самом деле, чтобы Вольф смог.. его слома будет достаточно, чтобы в голове случился взрыв, равный по силе той развязке, которую она получила уже дважды с ним.

Они ничего друг другу не были должны, Вольф и Эль, по факту, едва были знакомы с друг другом, и все же. Все же. Их близость была чем-то большим, чем просто секс или жажда утолить голод тела, все это Эль чувствовала безошибочно хорошо. Ей не нужен был многолетний опыт, не нужно было с кем-то встречаться и спать, чтобы понять свои чувства и эмоции сейчас – она хотела принадлежать Вольфу.
Она хотела, чтобы и он принадлежал ей. Только ей. Но также она понимала, что не может позволить себе подобных мыслей и желаний, ведь Вольф принадлежит зверю.. и она сама тоже. Фенрир владеет ими с чудовищной жестокостью, не желая знать ни о чем, кроме собственной выгоды и целей, и почему-то сейчас, когда Вольф обрел возможность жить по-настоящему в своем теле, ощущать и желать, быть хозяином своих эмоций, сама Эль ощутила еще больше родства с ним.
– Ты слаще всего в моей жизни, – его жаркое признание обжигало, дарило столько ярких эмоций сейчас и чувств, что хотелось вновь рассыпаться на части от наслаждения, но развязка покидала тело, оставляя после себя жгучую обостренность во всем.
Вольф больше не ждал и не растягивал момент, впервые он перестал быть осторожным и неторопливым. Он буквально набросился на этот момент, бросился голодным зверем на возможность, которой был лишен чудовищно долгое время – получить кого-то по собственной воле. Почему-то Эль точно знала, что Фенрир не стремился ни с кем сближаться в плане секса, ей буквально виделась каждая жертва этого чудовища.. и Эль знала, как ужасно было Вольфу наблюдать за всем этим. Наблюдать и не иметь возможности хоть что-нибудь предпринять. А сейчас он был настоящим хозяином своего тела.
Из его груди вырывается рычание, но оно лишь разливается в теле Эль чем-то сладким, вызывая дрожь предвкушения перед тем, чего она просила буквально мгновение назад. Губы буквально прижимаются к его, они сладко и почти что беспомощно приоткрыты от лавины, которую Вольф сейчас испытывает. Которую Эль испытала сама, когда развязка разорвала ее на мелкие кусочки и хотелось кричать так громко, насколько вообще способно человеческое горло. Кончики пальцев буквально вжимаются в лицо Вольфа, Эль пытается удерживать это сладкое выражения лица перед собой, касается губами его губ жарко, но не целуя, а лишь продлевая это прикосновение. Дыхание Вольфа обжигает, практически опаляет все лицо, но это не заставляет отвернуться или отстраниться, а только льнуть к нему снова и снова.
Развязка для него словно и не заканчивалась. Вольф всем телом наваливается сильнее, а его бедра продолжают свое движение, вырывают из легких Эль очередные сладкие стоны, наполненные беспомощным желанием отдать всю себя и до последней капли.. отдать так, как Вольф отдал себя. Он не хочет останавливаться, не хочет прекращать все то, чего был лишен несправедливо долго, а Эль не желает отпускать Вольфа. Не желает с ним расставаться. Она все четче понимает, что не хочет уезжать из этой хижины и леса никогда, если только это поможет сделать так, чтобы Фенрир не вернулся.
Но он вернется. Обязательно.
– Это все еще я, – его хриплый голос безумно ласковый, но Эль замечает это удивление во взгляде, пока пальцы Вольфа дарят нежные прикосновения на лице, – Представляешь?, – он усмехается, но получается это у него устало. Влажные пряди его волос касаются лба Эль, только это и заставляет ее слегка улыбнуться, – Я знаю, что это ты..
Откуда? Как Эль вообще может быть в чем-то подобном уверена? Но она может и уверена. Если бы Фенрир занял это тело, то Эль точно бы поняла.. и почувствовала, потому что зверь даже контроль держит иначе. Он всегда напряжен, всегда готов броситься и напасть, а прикосновения его такие же ласковые, как если бы волчья пасть пробовала кого-то поцеловать. Фенрир никогда не сможет стать человеком.. и это всегда будет выдавать его для Эль, она узнает его взгляд и прикосновение, пусть даже он вдруг попытался бы прикинуться человеком и выдать себя за кого-то другого. Горячие губы Вольфа накрывают поцелуем, он вдруг перехватывает все мысли и куда-то отбрасывает их.. и зарождает совершенно другие – тоскливые и горькие. Эль и Вольфа хорошо способна теперь читать, сейчас его поцелуй пропитан горечью из-за реальности, что нависла над ними с той самой минуты, когда Фенрир исчез. Когда он вернется? Есть ли у Вольфа хоть сколько-то еще времени побыть хозяином своего тела? Никто из них не знает.
– Когда-нибудь мне все же придется выпустить тебя, верно?, – Эль не успевает обвить его плечи и обнять, не успевает прижаться к его телу своим со всей силы. Ей отчаянно сильно хочется сказать, что Вольф может не отпускать, если не хочет, он вполне может укрыть собой и снова целовать, снова касаться ее тела так, как делал это все это время. Но..
.. момент их близости словно бы безвозвратно исчерпан. Каждый из них теперь поглощен тяжелыми мыслями о звере, который даже сейчас не оставляет в покое никого из них. Он будто навсегда отравил их сознания и сделал частью себя самого. Эль молча принимает руку Вольфа и его помощь, поднимается на ноги и чувствует, насколько же влажно между ее бедер сейчас. Почти вся эта влага принадлежит Вольфу, и подобное обязано толкнуть Эль сейчас вспомнить о таблетках, броситься к ним и затолкать в себя одну сразу же, но.. очередное «но» в виде воспоминаний, как Вольф касался нежно всего этого доказательства их близости, доказательства того, что они доверились друг другу настолько сильно. Это вызывает жаркую волну по всему телу, все это тепло ударяет еще и в лицо, зажигает щеки Эль ярким смущением, которое уже навсегда будет неуместным после всего. Хорошо, что в хижине достаточно темно, чтобы Вольф не заметил этой реакции. Однако он безошибочно находит белье и протягивает его Эль, заставляя лишь сильнее покраснеть.
– Одевайся как можно скорее, пока не замерзла,, – теперь уже не кажется, что в комнате этой настолько темно, Эль сейчас прекрасно видит темный и тяжелый взгляд Вольфа, словно он и не собирается отдавать ей эту часть одежды. Его голос почему-то стал глубже, а слова тихими.. будто он и правда не желает всего этого на самом деле, – Да..
Ее короткий ответ аналогично тихий, и все же Эль забирает свое белье, но не спешит надеть его. Взгляд плавно соскальзывает с лица Вольфа на торс, сосредотачивается на расстегнутых штанах, и почему-то это сейчас выглядит максимально небрежно. Интимно? Вольфу не пришлось даже раздеваться полностью, он остался одет ниже пояса и даже обут, а вот Эль.. она стоит перед ним обнаженная, словно выброшенный на мороз младенец. Но ей не холодно. По крайней мере не настолько, чтобы заставить одеваться побыстрее и стучать от холода зубами, пытаясь согреться. Вместо этого Эль продолжает любоваться стоящим перед ней мужчиной, тем, кто отозвался на ее поцелуй раньше и не выпускал из своих объятий потом.
– А ты согрей меня, – слова срываются с губ раньше, чем Эль успевает их обдумать. Она делает крошечный шаг и этого уже достаточно, чтобы оказаться максимально рядом, руки Эль обвивают торс Вольфа крепко, а все ее тело льнет к его. Она прижимается щекой к груди Вольфа, желая ощущать его всячески, просто каждой клеточкой своего тела, – Мне не холодно, пока ты касаешься меня.. не холодно, когда ты так смотришь, – черт возьми, Вольф ведь прав. Эль нужно одеться и быть готовой сразу же отсюда выйти, как только утихнет погода, ведь зверь может вернуться в любую минуту, – Мне все равно, что он может вернуться прямо сейчас и.., – ужасные слова не идут дальше, застревают в горле. Эль зажмуривается крепко, – Я не хочу тратить время на страх.. только не сейчас, когда ты рядом. Когда ты снова хозяин своего тела.
Они никто друг другу. Они чужие люди несмотря ни на что. Несмотря на то, что Вольф является прямым предком и.. его телом владеет хтоническое чудовище, которое делит это родство и власть над Эль. Они никто друг другу, но Эль так не чувствует теперь. В ее груди болезненно сжимается сердце от мысли, что она может не увидеть Вольфа никогда.. она чувствует ужас, потому что знает точно, как зверски Фенрир может выместить злость за все. Эль сильнее прижимается щекой там, где гулко бьется сердце в его груди.
– Может быть он не может вернуться? Пока рядом часть той цепи и.. пока ты чувствуешь, что не хочешь уходить?, – раньше она не думала о таком, не пробовала понять, как этот захват тела работает, но что, если Фенрир пользуется нежеланием жить? Что, если зверю проще, когда Вольф даже не пытается сражаться и сопротивляться? Когда он потерял все, Вольф был слаб и убит горем, наверняка потерял любую цель к существованию, а сейчас.. может быть есть шанс, что хоть капля этого желания появилась снова?, – Ты ведь не хочешь?..
Эль поднимает взгляд, ей нужно запрокидывать голову, чтобы видеть глаза Вольфа в таком положении, но сейчас она готова стерпеть любой дискомфорт в затылке и шее, чтобы смотреть и видеть. Вольфу нет смысла врать о том, что отпустить контроль и позволить зверю править, руководить своим телом и даже жизнью, не было отчасти тем, чего хотелось ему в тот момент давным-давно. Намного проще выживать, когда боль не зияет в груди и не рвет на части круглосуточно, а другого выхода, как выживать, у Вольфа не было, ведь зверь не позволял ему умереть. И наверняка Вольф просто понял в какой-то момент, что так намного проще – уйти.
Исчезнуть.
Губы Эль нежно касаются горячей кожи на груди, оставляют там теплый и слегка жаркий поцелуй, будто бы это поможет Вольфу сделать выбор.. поможет ему вспомнить, что он еще может найти в себе желание жить.
Или же желание кого-то желать вновь.

Наверное нужно было послушаться Вольфа и все прекратить, перестать так льнуть к нему и желать прикосновений, ведь угроза в виде Фенрира никуда не исчезла. Он действительно мог появиться в любой момент и переломить каждую косточку в теле.. однако.. каждый раз, когда воспоминания Эль возвращались к иллюзии, где она пытала чудовище, а он рычал и рыл землю голыми руками.. какое-то странно чувство начинало сплетаться в груди – сомнения.
Эль сомневалась уже в том, как далеко может пролегать жестокость зверя, которую он способен на нее обрушить. Его крики и горе были настоящими тогда.
Слишком настоящими.
– Не хочу уходить, – голос Вольфа привлекает внимание, разливается теплым медом по всему телу, вызывая целую волну мурашек. Не хочет уходить. Он действительно сказал это?
Эль понимает, она догадывается, что Вольф говорит о намного большем, чем просто об теперешнем моменте.. он обещает не исчезать, а оставаться рядом, обещает быть рядом сознанием, когда не может сделать это физически. Его губы сейчас вновь так близко, весь Вольф склонился и.. замер, черт возьми, словно бы не готов решиться на поцелуй. Эль прекрасно знает, что в его голове идет сейчас настоящая борьба, вот только облегчать ему ее она не собирается.
– Тогда не уходи, – губы призывно приоткрываются сильнее, когда рука Вольфа оказывается в волосах, а весь он стал еще капельку ближе.. на шаг ближе к тому, чтобы сдаться. Проиграть в этой ненужной битве, где не будет победителей на самом деле.
Момент замирает на целую бесконечность. Шумное дыхание опаляет лицо. Эль успевает вскинуть взгляд и сосредоточиться на глазах Вольфа, но в этот момент он обрушивается поцелуем на ее губы, скользит языком так глубоко и сладко, что ноги буквально подкашиваются. Его хриплый стон мучительно отзывается внизу живота Эль, заставляет ее еще сильнее выгнуться навстречу, чтобы прильнуть к обжигающе раскаленному телу. В одно мгновение Вольф отрывает от земли Эль и усаживает на безумно холодную поверхность, заставляет всю напрячься от этого и шумно выдохнуть – черт возьми, холод просто обжигает кожу. Но эти мысли тают сразу же, исчезают из головы, как только Эль чувствует жаркое прикосновение бедер между своих ног. Вольф растолкал себе пространство и теперь владеет им, поглощает собой все вокруг и саму Эль, заставляет ее фактически заново задыхаться от поцелуя и прикосновений.. задыхаться от того, какое же твердое его желание снова.
– Вольф, – она выдыхает бездумно и хмурится, кусает губу от того, как сводит все внизу живота. Разве возможно желать кого-то так сильно? Вот так сразу, когда лишь мгновение назад уже была развязка? Но Эль желает, она снова задыхается от каждого прикосновения, буквально вздрагивает всем телом и роняет стон, когда Вольф хищно и нетерпеливо прикусывает кожу на шее. В этот раз Эль не вспомнила Фенрира.
Она более не желает думать о нем.
Тонкие пальцы зарываются в мягкие волосы и сжимают их, Эль не разжимает их даже тогда, когда голова Вольфа опустилась ниже, а его губы накрыли жадно грудь, обрушились на нее вместе с языком. Его сильные ладони толкают бедра, вжимают их в свои и практически добивают – Эль еще ярче ощущает теперь, как сильно Вольф снова хочет ее. Она облизывает торопливо губы, они пересохли от жадных попыток дышать, пока все тело стремительно сгорает в очередных горячих волнах по всему телу. Эль не слышит ничего, ей не хочется ни о чем уже думать, но острое нетерпение буквально врезается в тело, когда Вольф замирает и начинает что-то бормотать себе под нос.
Это злит. Черт, как же это злит.
– Я должен увезти тебя домой, – его взгляд прожигает эту злость, Вольф буквально тушит ее тем, что даже сейчас, когда их обоюдное желание настолько сильное, он все равно хочет уберечь Эль в первую очередь. Он думает о том, как бы укрыть ее от чудовища.. хотя бы в этот раз, – Если ты права… если он не вернется, у нас с тобой будет столько времени, сколько мы захотим, – нежное прикосновение его пальцев к лицу, которое вызывает очередную волну мурашек по телу, – А если он вернется, ты должна быть в безопасности дома… ведь он, блять, будет так зол, так охренительно зол.
Да, он будет зол. Фенрир будет дьявольски зол.
Эль облизывает губы, а ее взгляд падает на губы Вольфа, которые все еще невыносимо близко и далеко одновременно.
– А когда он не зол? Он был в бешенстве на меня и за меньшее, – в груди разгорается ответная злость, которая никуда и никогда не исчезает на самом деле, словно бы хватает одного лишь имени чудовища, чтобы Эль уже полыхала жаждой убить его. Жестоко. Кроваво. Но сейчас ей хочется совершенно другого, она желает сгорать от наслаждения, а о собственной смерти она подумает потом, – Так пусть в этот раз его злость будет не беспричинной. Пусть в этот раз он попробует на вкус собственное же дерьмо.
Эль обвивает руками плечи Вольфа и снова сближается, буквально вжимается в его тело и целует жарко, целует его безумно глубоко и голодно. Ее дыхание мгновенно сбивается, сердце бешено колотится в груди, когда губы соскальзывают на шею Вольфа и возвращают ему укус, только он звучит намного сильнее и больнее. Ногти вжимаются болезненно в плечо, а затем уже соскальзывают вниз, оставляют после себя яркие полосы на груди и животе, буквально рассекают весь торс, но внизу, где пальцы Эль встречаются с твердым доказательством желания Вольфа, прикосновение превращается в максимально нежное и мягкое.
– Какой ты твердый, – она жарко выдыхает эти слова в его губы, не скрывает даже, что это ей нравится. Эль не стыдится того, что она наслаждается этим фактом и тем, что весь Вольф буквально с ума ее сводит, – Ты по-настоящему огромный.. и ты снова хочешь меня, – ладонь Эль мягко, но уверено, обхватывает его, пока взгляд неотрывно сосредоточен на глазах Вольфа в эти миги, – А знаешь, чего хочу я?..
Все тело буквально вибрирует от жажды, оно будто бы и не пережило развязку уже дважды сейчас, его будто лишь раздразнили мыслями о большем и довели до настоящего тупика. Вольф сомневается и явно продолжает думать о безопасности, ему не удалось спрятать ее в первый раз и.. черт возьми, конечно же Эль понимает этот заботливый порыв, но от этого она лишь сильнее желает Вольфа сейчас. Хочет его всего. Хочет каждой клеточкой своего тела.
Руки вновь обвивают плечи Вольфа, но на этот раз Эль касается его лица, поначалу поглаживает кончиками пальцев губы, жадно наблюдая за этими прикосновениями.
– Я хочу, чтобы ты меня трахнул, – грязные слова слетают с ее губ практически невинно, они ложатся на губы Вольфа мягким и нежным шепотом, словно бы настоящим невинным поцелуем, – Хочу, чтобы ты оказался во мне так глубоко, что достанешь до сердца и трахнешь его, – Эль вскидывает темный взгляд к его глазам, и в этот момент ее пальцы мягко проскальзывают в обжигающе горячий рот Вольфа, – Его еще никто не касался.. и никогда. А я, черт возьми, очень хочу, чтобы его коснулся именно ты.. хочу, чтобы именно ты его поимел сейчас, – Эль убирает пальцы и касается губ своими, она судорожно, безумно жарко выдыхает, когда язык скользит дальше и глубже, заставляя все тело напрячься и натянуться, словно тетиву.
Если Эль и суждено умереть от гнева Фенрира, от его будущей ярости, так пусть это будет действительно не беспричинно. Вольф хочет поступить здраво и заботливо по-взрослому, но Эль далека еще от подобного.. в ее сердце горит огонь, именно он толкает ее на сопротивление такому чудовищу, как Фенрир. Только он и помогал ей выживать, помогал сражаться с ним.. именно этот огонь и жаждет сейчас Вольфа, желает раствориться в нем, пока есть такая возможность.
– Я обещаю слушаться в этот раз и.. не кончать так быстро, – голос Эль пропитан желанием и жаждой.. и ей вновь совершенно не стыдно за то, как она играет чувствами Вольфа.
Не стыдно и за то, насколько бесстыже и безрассудно она хочет мужчину, старше каждого живущего человека на земле.
Всех разом взятых.

Все тело Эль горело и плавилось, натягивалось от острых разрядов электричества каждый раз, когда Вольф выдыхал тяжело и сломлено. Откуда-то она знала, что он обязательно сломается и проиграет ей, не сможет упрямиться дальше, ведь желает он на самом деле только одного ⏤ трахать ее. Иметь. Брать Эль еще и еще, пока ее тело не превратится в жидкий металл, и только тогда он оставит ее, чтобы остыла. Чтобы вновь обрела форму и он сможет взять ее по-новой.
Эль тоже этого хотела. Каждая мысль в ее голове была пропитана этим желанием, пропитана самым грязным порывом, который только может появиться в настолько юной еще голове. Так ли Эль юна, как ее считают?.. Кровь Фенрира настолько древняя, буквально что «старая», что она способна преобразить любое живое существо. И Эль кажется, что ее она тоже преобразила, это «уродство» раскрывает свою острую пасть каждый раз, когда злость или ярость, такие древние чувства на самом деле, наполняют невинное сердце и душу, вытесняют из Эль все доброе и хорошее, что было даровано ей при рождении от родителей.
От человечества.
От.. Вольфа?..
– Твою мать. А я не обещаю, – он почти рычит, смотрит на нее темными от желания глазами, доказывая обратное ⏤ не такой он уже и «хороший». Эль это нравится. Сейчас она желает именно этого, хочет увидеть и почувствовать всю силу черного, которое вело древнего воина в бой и закрывало его сердце от жалости к живым. Эль точно знала, почему именно Вольфа выбрал зверь, почему именно на него пал выбор.. Вольф был достаточно жесток и силен, чтобы вместить в себя настоящее хтоническое чудовище из Асгарда. На его руках было столько крови из-за сражений, они были пропитаны этой багровой жидкостью настолько сильно, что смогли бы кормить зверя сотни и сотни лет.
Эль выгибается вся и запрокидывает голову назад, грудь вздымается и замирает, когда пальцы Вольфа неумолимо требовательно соприкасаются с чувствительным местом между ее ног. В этот раз Вольф не ласковый, его прикосновения практически грубые, в шаге от настоящей лютости, но и это Эль распаляет только сильнее ⏤ Вольф никогда не причинит ей настоящей боли. Из груди вырываются дрожащие стоны и буквально судорожные всхлипы, прикосновения пальцев вынуждают практически извиваться настоящей змеей, чтобы не сойти с ума от того, насколько же все началось стремительно жадно и грубо.
Эль вскидывает глаза вверх сразу же, как только чувствует ладонь на своей шее, в ее взгляде сплошной туман и влага слез, вызванных мучительным наслаждением. Она торопливо облизывает губы и сосредотачивает свой взгляд уже на губах Вольфа.
– Откуда в тебе это, м? Эти грязные словечки, игры… когда ты успела научиться?, – его вопросы вызывают дьявольскую улыбку сразу же, заставляют Эль тихо, но глубоко засмеяться, хоть это и дается ей безумно тяжело сейчас, – Научиться? Это всегда было со мной.. я родилась такой, – каждое слово пропитано наслаждением, пропитано настоящей гордостью, словно Эль вдруг осознала всю свою власть и силы, которые ей были даны по умолчанию. Но сначала Вольф стирает улыбку, а потом и выбивает с тяжелым стоном каждое чувство, что привело к смеху. Эль вздрагивает вся и с силой цепляется за края стола, вжимает пальцы так сильно, что они сразу же белеют, – Черт!.. Боже.., – ее слова вибрирует на губах судорожно, Эль пытается взглянуть вниз, прямо между своих ног, где так тесно из-за пальцев Вольфа. Он взял ее сразу же двумя, нет предыдущей осторожности и ласки в его действиях, этого всего нет и в его взгляде, который стал темнее самой мрачной погоды или ночи, – Хоть раз в жизни я должен был поступить правильно… но я снова не смог. Из-за тебя, – в его словах ощущается злость, но едва ли сейчас Эль может думать об этом, когда ею движет лишь желание получить больше. Бедра жадно толкаются вперед, они голодно жаждут взять как можно больше, желают получить уже знакомое наслаждение, но этого не будет, пока Вольф только истязает своими пальцами. Пусть они и заполняют всю Эль до самых краев, но она уже распробовала вкус настоящей близости и знает, чего желает на самом деле. Чего ищет и хочет.
– Это самый правильный твой поступок, – Эль не знает, слышно ли ее шепот сквозь стоны, но сказать это она была обязана. Ей совсем не хочется думать о душевных страданиях Вольфа, не хочется истязать его чувством вины из-за поступков, но как же ей было устоять против собственных желаний? А они яростно диктовали ей желать Вольфа, тянуться к нему и сломить его волю, убедить его отбросить все и подарить близость.
Эль тяжело выдыхает стон, в ее глазах почти что слезы, когда пальцы Вольфа выскальзывают, оставляют так много мучительной пустоты и одиночества после себя. Взгляд падает вниз снова, но прикосновение к лицу заставляет замереть, Вольф одним властным прикосновением привлекает все внимание Эль к своим глазам, – До самого, блять, сердца, – во взгляде Эль легко читается растерянность, какая-то минутная слабость юной девчонки, которая не может понять, как оказалась здесь и в такой ситуации.
Кажется, что Эль еще никогда не издавала такого громкого вскрика. Буквально на долю секунды ей привиделся Фенрир ⏤ проклятый зверь смотрел на нее зло, а из его пасти точилась голодная слюна. Он хотел ее остервенело сильно. Он ждал своей очереди. Ждал, когда Вольф исчезнет, а его тело он вновь возьмет под свою власть. Наваждение в голове Эль исчезает так же быстро, как и появилось, но ступор и страх остается.. нельзя, чтобы Вольф заподозрил хоть что-то. Черт возьми, боже, он не должен знать, что зверь так близко. Только не сейчас!
Не сейчас, когда он весь так сладко толкнулся вперед и вызвал безумное наслаждение по телу, заставил буквально ныть от жажды каждую клеточку. Эль мягко обвивает ногами его бедра, она все еще крепко держится за край стола и может приподнять собственные бедра ровно настолько, чтобы начать ими плавно покачивать.
Насаживаться.
Да, насаживаться навстречу так же, как она это делала с пальцами Вольфа. Как он сам ее и подталкивал к этому. Если Фенрир и смотрит, то пусть подавится увиденным, пусть сгорит от того, насколько Эль хорошо именно с человеком, с тем, кого сам он так сильно ненавидит и презирает.
– Боже.. как же ты глубоко, – это чувство раздирает изнутри, словно самые острые когти хищника. Эль до боли кусает губу, когда в очередной раз насаживается максимально глубоко, настолько жадно ниже, что впервые ощущает тянущую от этого боль. Удивление и легкий страх сразу же отражаются во взгляде, заставляют беспомощно вскинуть взгляд на Вольфа, будто бы он может помочь с этим, может защитить или же пообещать, что сам он никогда не переступит эту черту ⏤ он мог бы легко порвать ее всю на части изнутри, как сделал это Фенрир когда-то. Эль прикрывает глаза от наслаждения и бездумно тянется губами чуть в сторону, касается ими указательного пальца Вольфа, а затем, жарко и призывно приоткрыв губы, берет его в рот.
Все наслаждение сразу же отражается на лице и пропитывает каждую черту, закрадывается в хмуро сведенных от наслаждения бровях, когда Эль вновь начинает плавно двигаться. Такого она не испытывала еще раньше, не чувствовала себя вот так, когда только она выбирает ритм и глубину, оттого и дразня саму себя каждый раз, ведь можно глубже. Можно сильнее и быстрее.
Это возможно, если об этом попросить Вольфа, отдать всю себя ему.. сделать так, чтобы только он все решал. Его власть не отталкивает Эль, она не ужасает и не заставляет думать о страшном. Эль пила бы эту власть как самое сладкое вино, ей бы хотелось утонуть в ней, потому что власть чудовища настолько ей претит, что вызывает только ярость и желание сражаться. Сопротивляться до последнего вздоха.
А Вольф совершенно не такой.. в нем хочется раствориться навсегда и окончательно.
– Возьми меня, – ее слова это почти шепот, каким-то образом они вновь звучат невинно и по-девичьи нежно, практически по-детски доверчиво. Взгляд Эль тонет на лице Вольфа, тонет в его темных глазах и блуждает по лицу каждый раз, когда покачивание бедер заставляет обронить яркий стон.
Словами Эль просит одно, но взгляд ее откровенно говорит о другом ⏤ полюби меня.

Эль больше не знает и не понимает, что происходит с ее жизнью, как и не знает, откуда взялись все эти губительные желания. Вольф совершенно не для нее, его легко можно приравнять к Фенриру, ведь они единое целое уже столько сотен лет.. и они оба губительны для нее — совсем еще юной школьницы. Эль прекрасно знает все это, она способна здраво оценивать ситуацию и понимать, что должна держаться подальше от зверя и от Вольфа тоже, но как же это тяжело и буквально невыносимо, когда речь идет о втором.
— Помнишь, что обещала мне? Терпеть, — как же она может забыть подобное, если все тело охвачено пламенем и буквально распадается на маленькие кусочки сейчас? Словно жаркие угли, недопустимые мысли становятся еще более обжигающими, заставляют исступленно сосредоточиться на лице Вольфа в наступившем мгновении, когда уже только он двигается и не позволяет сделать этого в ответ.
Его необъятное тело обжигает сразу же, как только Вольф наваливается сильнее, практически укрывает собой и Эль оказывается буквально погребенной под ним, под жаром его желания и нестерпимо глубокими толчками. Вольф будто бы перестал думать об Эль с осторожностью, не желает видеть ее хрупкость и крошечность перед ним, но увидел ее взрослую жажду и смелость, с которыми Эль вообще не должна была сталкиваться.
— Понравилось с моим пальцем во рту?, — его тяжелая ладонь оказывается на шее, а пальцы надавливают на подбородок. Взгляд Эль наполняется волнением и все той же жаждой, ведь ничто в мире не заставит ее бояться Вольфа, только не его, — В следующий раз возьмешь не палец, — горячее дыхание разбивается о лицо Эль, хриплый голос Вольфа настолько близко, что весь его жар обжигает ее кожу, заставляет ярко ощущать максимально все, что сейчас происходит между ними. Все, чего не должно происходить между настолько юной девчонкой и взрослым мужчиной, уже не говоря о том, что связывает их настоящее родство.
Но как же плевать сейчас на все это. Как же все равно.
— Будешь сидеть на коленях в моих ногах. Будешь брать так глубоко, как только сможешь, — Эль прикрывает глаза от наслаждения и выдыхает судорожный стон, в ее теле больше не осталось места для таких глубоких и быстрых движений, они заставляют задыхаться на каждом сантиметре, который Вольф так жадно и властно забирает себе, — Если будешь моей старательной маленькой девочкой, — только в этот момент Эль чувствует, как даже сквозь бессилие ее веки вздрагивают и поднимаются, плывущий от наслаждения взгляд ищет глаза Вольфа, ищет в них ту нежность, которая звучит сейчас в его голосе, — вознагражу тебя
Черт возьми. Черт. Откуда все это? Почему эти слова так сильно действуют на Эль, которой всегда было плевать на чье-то внимание и даже желания? Если бы нечто подобное вылетело со стороны Фенрира, то Эль уже бросалась бы на него с когтями и воплями.. но Вольф.. его лицо, это выражение, с которым он произнес подобное, все это буквально невыносимо. Невыносимо и то, насколько беззащитной и открытой Вольф делает Эль, когда разводит ее колени и вжимает их в грудь, заставляет задохнуться только сильнее от подобной позы, — Я все сделаю для тебя.. сделаю так, как ты захочешь, — она едва может говорить, но выдыхает это сломленное обещание сквозь мучительно сладкие стоны. Взгляд окончательно заволакивает пелена наслаждения и острая грань развязки, которую Эль не в силах никак контролировать и тем более сдерживать.
Все это превращается в настоящую пытку, в самую сладкую в жизни Эль, где невозможно дышать и думать о чем-либо еще, кроме желания большего. Вольф настолько близко, что между ними нет даже миллиметра свободного места, между ними по-настоящему тесно, как может быть только между любовниками. Между теми, кто желает разрушить собой друг друга, буквально раздавить и поглотить. И сейчас Эль искренне желает всего этого, в каждом ее стоне звучит мольба, в каждой блестящей слезе можно увидеть, как она отчаянно оттягивает развязку, желает отсрочить самый желанный момент, лишь бы эта близость никогда не закончилась.
Но Вольф слишком хорошо знает, что делать, движения его бедер не позволяют ухватиться даже за самую крошечную ниточку реальности, самую тоненькую связь с ней, и Эль больше не находит в себе сил бороться. Развязка встряхивает ее всю до ужасающего чувства беззащитности, вырывает из легких по-настоящему обнаженные вскрики и жадные, задыхающиеся стоны, которых чудовищно мало для того, чтобы надышаться. Эль еще никогда не ощущала ничего подобного, ни одна из ее развязок не была даже приблизительно такой.. и это пугает по-настоящему, но и одновременно заставляет тонуть в этом наслаждении и хотеть еще, буквально всхлипывать и облизывать судорожно пересохшие губы, пока влажный из-за слез взгляд блуждает по каждой черте лица Вольфа. Эль хочет смотреть на него, хочет видеть его сейчас именно таким — почти жестоким из-за желания и наслаждения, но уже спустя мгновение беззащитным и обнаженным.
— Сейчас, — ее сломленный голос едва слышно за шумным дыханием двоих, — Кончи в меня снова, — Эль и не сомневается, что Вольф бы поступил в этот раз иначе, но почему-то ей чудовищно нравится просить его о подобном. Нравится видеть его лицо в этот момент, а потом и чувствовать, как он бросается жарко выполнять ее желание. И свое тоже. Эль знает наверняка, что Вольф хочет поступать с ней именно так, хоть и понимает, что это совсем не по-взрослому. Ужасно безответственно с его стороны. Но им сейчас плевать.
В кои-то веки Фенрир пригодился. Впервые Эль подумала о нем не в гневе и не в отвращении, когда снова вспомнила о купленных им таблетках, которые он бросил ей на колени с омерзительной улыбкой на губах. Интересно, будет ли этот подонок так же ухмыляться, когда вернется из своего увлекательного «путешествия»?
Плевать. Сейчас Эль очень плевать на него и на все, что будет потом.
Эль касается обессилено лица Вольфа кончиками пальцев, словно заново изучает его.. или же хочет запомнить все, буквально прижечь в памяти каждое прикосновение к нему, пока Вольф может быть собой. Пока его тело принадлежит только ему.
В памяти вдруг звучат все его слова во время близости, Вольф говорил так уверено, словно и не сомневается, что между ними вновь произойдет что-нибудь. Он уверен, что вновь сможет вернуть контроль, а это значит, что он действительно честно пообещал ей больше не исчезать.
— Кажется, что мои обещания вообще ничего не стоят, — губы мягко вздрагивают от игривой улыбки, когда Эль вспоминает, что обещала Вольфу перед близостью, — Но во всем этом, конечно же, виноват только ты.
Если иллюзия Эль смогла загнать чудовище так далеко и надолго, то впервые для нее появилась возможность передохнуть. Впервые и сам Вольф получил такую возможность — быть собой и делать тот выбор, который желает только сам он.
— И да, – голос Эль становится тише, а взгляд вдруг уходит куда-то в сторону, словно его утягивает тяжесть смущения, — Я буду твоей старательной и.. маленькой девочкой, — сердце в груди Эль заново ускорилось, стоило мыслям в голове завертеться вокруг сказанных ранее Вольфом слов.
Он действительно хочет этого?..
Хочет «такую» ее?..
Не прошлую, а настоящую?

Все в жизни Эль изменилось до неузнаваемости. Дни перестали быть простыми и скучными, а в школе уже нет ощущения безопасности, которое было раньше. Его нет, потому что Эль с ужасом ждет момента, когда прозвенит звонок и учебный день закончится, ведь это значит, что зверь может вырвать ее в любой момент в мир, где царит один только хаос и боль. Чудовищные страдания. Страх и ужас. Фенрир полностью завладел всем, чем только мог.. и только сейчас, когда все тело принадлежит Вольфу в каждом движении его бедер, Эль чувствует, что это не так.
Зверю никогда не получить настоящего желания, он никогда не будет по-настоящему владеть ее телом и слышать, как Эль жаждет, зовет его и хочет. Может быть это ему вовсе и не нужно, но именно похоть была визитной его карточкой с самого начала, которую он бросил Эль в лицо.
Он хочет. Он испытывает физическое желание, а человеческое тело стало инструментом, который с филигранной точностью умеет нанести адскую боль на каждый сантиметр тела, словно роспись. Но Эль запомнит совершенно другое..
Приятная тяжесть сильного тела не дает нормально сделать вдох, жаркие движения бедер переросли уже в нечто неуправляемое, но от этого Эль только сильнее хочется большего. Она желает раствориться в обжигающем дыхании Вольфа, буквально стать с ним одним целым и навсегда потеряться в нем.. сделать так, чтобы зверь уже не смог никогда добраться и прикоснуться к ней, чтобы не смог осквернить все то, что сейчас происходит. Эль выдыхает очередной стон, в этот раз немного болезненный, когда Вольф сильнее наваливается и вжимает с силой колени, заставляет еще сильнее раскрыться перед ним и ощутить каждый толчок максимально глубоко. Это тело способно сделать невыносимо больно, но Вольф умеет создавать с его помощью нечто настолько прекрасное, настолько невыразимо сладкое, что даже легкая боль кажется ослепительным наслаждением. Эль податливо запрокидывает голову, позволяет сжать свои волосы сильными пальцами и открыть шею, потому что она знает — Вольф не причинит ей вреда. Он не сделает ей больно никогда. Его сильное тело вздрагивает от острой развязки, и еще, когда лицо буквально утыкается в беззащитно открытую шею Эль, заставляя и ее вздрогнуть от всего этого жара.
Удивительно, насколько иначе можно ощущать одного и того же мужчину, чувствовать тяжесть тела и каждое движение, каждое прикосновение.. и как заполняет он собой в конечном итоге, а ты можешь ощущать либо отвращение и ярость, либо настоящее счастье, по-настоящему неописуемое и беззащитное наслаждение. Сейчас Эль ощущает второе. С Вольфом и не может быть иначе, именно поэтому Эль хотелось сказать ему те слова о маленькой девочке, ей хотелось подарить ему нечто взамен такое, чего зверю никогда не отобрать. Вольф закрепляет эти слова поцелуем, обжигает истерзанные губы Эль вновь, но она не жалуется, никогда не будет жаловаться с ним, а только благодарно принимать и дарить взамен, потому что так она чувствует. Так диктует ей браслет? Не важно.
— Будешь. И я все сделаю, чтобы только моей, — шепот Вольфа настолько тихий, что легко понять — эти слова не предназначались для ушей Эль. Они являются просто мыслями вслух, которые никто не должен был услышать. Но Эль услышала. Она их запомнит и будет бережно хранить, но параллельно знать и понимать, что сражаться со зверем она будет одна.
Никто не может причинить чудовищу вред, кроме нее. Никто не может пробиться в его сознание и заставить страдать.. заставить бояться. Превратить в обманутого семьей щенка, которого нужно было утопить еще в момент рождения и не дать расти этой ярости. Только Эль знает и понимает, насколько эта ярость пропитана болью от предательства.. а такое чувство ничем не задушить, его не вылечить.
Вольф отстраняется и молча одевается, а у Эль остается лишь пустота и холод на теле, которые не убрать одеждой. Ничем не стереть и не смыть. Ей хочется вновь оказаться в горячих объятиях, хочется чувствовать Вольфа в себе, ощущать тяжесть его тела, почувствовать жар и пот на грани, когда весь мир раскалывается на сотни и тысячи мелких осколков. Хочется вернуться в эти минуты, потому что лишь там Эль чувствовала себя живой. Чувствовала себя в безопасности.
— Буря окончательно улеглась, — ей не хочется говорить об этом, не хочется слышать о том, что теперь уже можно уезжать. Эль многое бы отдала за то, чтобы остаться в этой хижине навсегда, — Надо отвезти тебя домой, — тревога в голосе Вольфа настолько очевидна, что ее невозможно не услышать. Только это заставляет Эль вскинуть взгляд и посмотреть на него, снова увидеть лицо, которое всего пару минут назад лишь было так близко.. а теперь им нужно думать о спасении, о побеге обратно в цивилизацию и надеяться, что это хоть как-то остановит зверя.
Не остановит. Никогда.
— Иди по моим следам и держись за меня, — она кивает на эти слова и застегивает последние пуговицы, кутаясь в теплую куртку, которая больше не греет так, как делала это всегда, — Будет лучше, если ты оставишь меня на какой-нибудь ближайшей остановке и я доберусь домой на автобусе, — меньше всего Эль хочется говорить о таком, но раз уж Вольф обеспокоен, значит на то есть свои причины.. он чувствует Фенрира? Прямо сейчас?
Ехать в одной машине опасно, зверь уже возвращал себе контроль вот так в пути, пока Эль думала, что оказалась в безопасности с человеком. Тогда она даже в глазах зверя была невиновна, ведь ничего не сделала, а сейчас.. от одной лишь мысли плохо, если представить, в какой ярости будет Фенрир сейчас, когда по вине Эль оказался бог знает где. А что делала она в это время? Отдавалась Вольфу так, будто в последний раз. Может и правда в последний.
— Я готова, — неправда, нихрена Эль не готова к тому, что ее ждет впереди. Она устала после этого чертового марафона по сугробам, а потом ее выжала собственная же иллюзия, где было столько грязи и боли, и лишь близость с Вольфом стала глотком чего-то по-настоящему прекрасного и настоящего, но и это забрало последние ее силы. Все закончилось.
В кармане Эль натыкается на колючий блистер. Таблетки. Она должна принять чертовы таблетки, но не будет делать этого не глазах у Вольфа.. дома, она выпьет их дома, а потом выбросит — пусть зверь покупает каждый раз новые. Пусть ходит в блядскую аптеку, словно насильник, не желающий ублюдков от порочной связи. Но что, если он больше не пойдет? Что, если ему будет на подобное плевать теперь?
Эль сжимает блистер крепче — нельзя их выбрасывать. Нигде больше она не достанет эти таблетки, а кого-то просить.. слишком опасно. Никто не должен знать, каким пеклом стала теперь ее жизнь.
— Пойдем, — она тихо подталкивает себя словами, потому что ноги отказываются отрываться от пола.
Эль нравилось, когда эти двери были закрыты, а за ними завывала снежная буря.